Читать книгу "Тайна родной крови - Марина Болдова"

– Почему же ты на ней не женился?

– Эльза не хотела. Она почти пять лет «таскала» меня из рая в ад и обратно, держа на коротком поводке. Как говорила ваша мама, от меня остались только глаза и тощее тело. Анна всегда была рядом, за что я благодарен ей безмерно до сих пор. И именно Анна удержала меня от самоубийства, когда Эльза однажды объявила, что вышла замуж и покрутила перед моим носом кольцом на пальце. Эльза уехала с мужем в Белоруссию, а я сделал предложение Анне. Я долго еще был «болен» Эльзой Шторм, почти не прикасаясь к Анне. Ждал Эльзу. А ваша мама ждала меня. Наш брак мог бы считаться фиктивным, если б не ее любовь. Только года через два у нас сложилась семья. Но детей нам бог долго не давал.

– А твои приемные родители?

– Я вернулся из армии практически к похоронам папы Яна. Мама Клара пережила его на несколько лет. Перед смертью она рассказала мне о последнем деле отца – ограблении московского коллекционера Савушкина. И о том, где хранятся ворованные ценности. И взяла с меня слово, что, как только будет возможность, уеду в Польшу. Анна тоже мечтала об эмиграции. Но я не торопился. Отец Анны был готов нам помочь, работа в МИДе давала такую возможность.

– Так вот откуда такое поместье! Как же вам удалось перевезти золото через границу?

– Это отдельная история. Вся организация нашего отъезда целиком была на родителях Анны. Коллекция камней, украшения и яйцо Фаберже – главное ваше с Анкой наследство, как мы решили с вашей мамой, – вывезли с дипломатической почтой. А я до последнего дня все чего-то ждал. Наверное, возвращения Эльзы, – Казимир отвернулся от сына, чтобы скрыть слезы.

– Папа! Как ты мог, она так унизила тебя!

– Да. Я очень виноват перед Анной, очень! Практически все документы были оформлены, мы сидели на чемоданах, когда Эльза вернулась в Москву. Она была прекрасна! В это время ваша мама была беременна первенцем. Беременность протекала тяжело, сказывался возраст и не совсем крепкое здоровье. Она никогда не была красива, а в это время особенно. Я не оправдываюсь, нет! Я корю себя всю жизнь за этот свой безумный и подлый поступок. Но понимая, что дороги назад нет, и через два месяца мы уедем из страны навсегда, я вымолил одну встречу у Эльзы. Лишь одну ночь и половину следующего дня. После я попрощался с ней и попросил, чтобы она не приходила к нам до нашего отъезда. Мы уехали в положенный срок.

– Отчего умер наш старший брат?

– Наверное, виноваты в этом мамино постоянное волнение и дальняя дорога. Роды были тяжелыми. Анна еще накануне отъезда чувствовала себя плохо. Была подавлена, больше молчала. Мальчик умер сразу после рождения.

– А потом родились мы с Анкой…

– Да. Вторая беременность Анны стала для нас подарком небес! Никто не думал, что она умрет, дав жизнь Анке и тебе. Все шло нормально. Но в последний момент из нее будто ушли все силы. Она даже не успела посмотреть на тебя, только на Анку…

– Папа, когда я тебе сообщил о смерти Анки… ты как будто не удивился… прости…

– Ах, да… Предсказание цыганки. Очень давнее: «Твоя младшая дочь умрет нелепой смертью…» Я тогда еще подумал, что будет у меня еще одна дочь – у нас жила Ника, правда, о детях мы с ней не заговаривали… А выходит, Анка-то как раз и младшая, а старшая – Катя, моя дочь от Эльзы, – со слезами на глазах ответил Казимир Хмелевский сыну.

Глава 25

Шустов смотрел на руку матери, трясущую пузырек с валерьянкой над хрустальной рюмкой. Рядом, на мельхиоровом подносе, покрытом салфеткой с ручной вышивкой «крестиком», стоял хрустальный же стакан с водой. Его бесило это лелеемое матерью наследие предков: прабабка вышивала салфеточку, графин-то разбился, а вот рюмочка да стаканчик… Все сопровождалось ностальгическими вздохами и слезой из-под густо накрашенных ресниц. И молящими о помощи взглядами, бросаемыми матушкой на фотографию бабки и деда. Вот, мол, внучек ваш какой…

– Дед Арсентий в гробу бы перевернулся…

– Мам, не начинай, – Шустов равнодушно наблюдал, как мать проливает капли жидкости мимо рюмки.

Пришлось ей сказать. И о проигрыше, и о жене. Известие, что Катя пропала, пропустила мимо ушей, но на слове «деньги» ее заклинило. Даже не спросила – сколько? Потеря хотя бы ста рублей, отданных невесть кому, уже была катастрофой. И не потому, что денег у нее не было. Мать была патологически жадной. Он знал это, но знал и то, что лишь она сможет решить проблемы с долгом Кащею.

Он слушал ее причитания, восстанавливая мысленно момент, когда увозили Катю. Нет, его Борин не сможет подтянуть к этому делу. Хотя он, Сергей, мог бы помочь… Нет, не так. Расскажи он о той встрече… Но тогда – соучастие!

…Мужик этот понравился сразу – лишь только присел за игровой стол в клубе и небрежно пододвинул к центру столбик фишек. Тонкие пальцы, на среднем – золотая печатка. Что не новодел – старина, Сергей определил сразу. Он видел его здесь впервые. Видимо заметив откровенно любопытный взгляд Сергея, тот ему кивнул, словно приглашая к знакомству. А он почему-то смутился и даже застыдился. Несвежей, хотя и дорогой рубашки, обрезанных кое-как под корень ногтей и сиротливо лежащей возле «столбика» мужика единственной своей фишки. Пришлось сделать вид, что пристально наблюдает за шаффл-машиной. Конечно, он выиграл. Почему-то был уверен в этом с самого начала, ставя эту фишку. С фразы «вы принесли мне удачу, молодой человек» началось их знакомство.

И тут бы насторожиться. Сейчас Сергей понимал, что вопросы незнакомца были какие-то… направленные. На семью, жену. Нет, того не интересовал Сергей. Он как бы и спрашивал о его жизни, но только о той, что с Катей. «А я снимаю квартиру в соседнем с вами доме. Нет, еще месяц, не больше», – ответил тот на вопрос, надолго ли к ним в город? То, что он иностранец, признался сразу: говорил-то с акцентом. «Да, давно живу за границей», – улыбнулся, прикуривая. Коньяк развязал тогда Сергею язык, это правда. Вспомнить, что рассказал незнакомцу, Сергей потом так и не смог. Но имя жены произносил часто. Была бы фотка – показал. «Семейка у Катьки – сборная солянка», – усмехнулся зло, вспомнив терпеливо-равнодушный взгляд тещеньки Веры Михайловны. «Как это?» – вроде бы удивился тот. «А так! Оркестр! Из брошенных детей. Сиротки! Живут все вместе, по гастролям мотаются, по фестивалям. Скоро вот опять, в Краков» – «А твоя Катя?» – «Ей обломалось в этот раз – ребенка ждем». Говорил, словно прорвало – так ему родственнички поперек горла! Пацанву эту детдомовскую терпеть не мог, а кому скажешь, с кем поделишься? И тогда же Сергей каждому свою характеристику дал, не задумываясь, интересно ли все это новому знакомому? А тот слушал внимательно, кивал, улыбался.

Договорились о новой встрече. Но не случилось…

А тут он крупно проигрался, Катьку украли. И осенило вдруг – вот этот, холеный, так его, и увез ее. Вспомнил разговор – точно, вокруг Катьки все время вертелся. Вроде бы о других – и тут же опять на Катьку! Только где его теперь искать, он имени даже не знает. Как признаться всем, что весь вечер с человеком общался, все выложил – а имя спросить забыл?!