Читать книгу "Бессмертные - Джеймс Ганн"

Это напоминало цепную реакцию, ведь каждое повышение и понижение температуры приводило к образованию в два раза большего количества молекул ДНК, чем было до сих пор. Процесс развивался по нарастающей. Поэтому его и назвали полимеразной цепной реакцией. Через пару часов в распоряжении Пирса будут миллиарды копий, запас молекул ДНК, которые можно будет поделить на фрагменты при помощи энзимов, а затем протестировать каждый фрагмент на отдельном образце клеточной ткани.

Процесс только начался, но по крайней мере дело сдвинулось. Пирс испытывал необычное воодушевление, которого не было так долго, что он и забыл, каково это. Словно к нему вернулась молодость. Хотя он никогда и не считал себя стариком, в душе ощущая себя сорокалетним – в этом возрасте его внутренний календарь замер, отмечая самое важное событие в его жизни. Но вот тело стало менее гибким, мышцы хуже справлялись с нагрузками, и некоторые суставы, раньше работавшие отлично, стали побаливать. И все же он был уверен, что старость – это состояние души. Если существует такое понятие, как психосоматические болезни, то почему бы не существовать психосоматическому здоровью. Об этом стоило поразмыслить.

Он так погрузился в работу, что вздрогнул от неожиданности, внезапно обнаружив присутствие постороннего в лаборатории. Это была Джулия Хадсон, заместитель директора по административной части. Ее напряженный взгляд удивил, а затем и встревожил Пирса.

– Как давно вы здесь стоите? – спросил Пирс.

– Пару минут, не больше. Делаю обход подведомственной территории, – ответила она на вопрос, который не успел прозвучать. – Захотелось посмотреть на Проект в действии.

Она выделила голосом заглавную букву в слове Проект, словно подтверждая важность, которую он имел для Пирса.

Но ему показалось, что она пришла оценить помещение и оборудование лаборатории, чтобы решить, для каких целей все это можно будет использовать в дальнейшем.

– Здесь все и происходит, – сказал он. – Точнее, не происходит. Прорыва в поисках эликсира жизни, омолаживающего фактора, нет.

– Мне тяжело смотреть, как вы тратите свое время на поиски несуществующего вещества.

– Свое время и средства Центра?

Она согласно кивнула.

– Оценивать первостепенность задач и распределять ресурсы – это часть моей работы. Ваша цель – поиск бессмертия, но никто не живет вечно.

– Кроме Картрайтов.

– Они – просто миф, как Санта-Клаус или пасхальный кролик.

– У меня есть основания думать, что это не так, – не согласился Пирс. – На самом деле немного магической крови Картрайтов однажды попало и ко мне в руки.

На ее лице было написано удивление или, скорее, потрясение. А ведь она привлекательная женщина, с темными, блестящими волосами, голубыми глазами, тонким лицом и губами, о которых мечтает не один молодой человек, – уже не в первый раз подумал Пирс – и сам удивился подобным мыслям.

– Так вот откуда ваша настойчивость, – догадалась она. – Вы тот самый врач, который лечил Лероя Уивера.

– Все это вычеркнуто из истории болезни и подлежит забвению, – предупредил Пирс. – Только представьте, во что превратилась бы моя жизнь и сколько бы на меня свалилось работы, если бы эта информация стала достоянием гласности.

– Но тогда ваше исследование…

– Просто попытка воссоздать особые свойства крови Картрайта. Я всегда считал, что омолаживающий фактор каким-то образом связан с гамма-глобулином, и после той истории я начал исследовать ДНК Картрайта. Но начнем с того, что его крови у меня было мало, да еще и разбавленной, смешанной с кровью Уивера и моих лабораторных животных, к тому же скорее всего испорченной. Да и исследование молекул ДНК тогда велось на относительно примитивном уровне и было крайне неточным.

– Тогда это все же погоня за болотными огнями.

– Как вам известно, болотные огни – не иллюзия. Это внезапное самовозгорание газа, метана. Место возгорания можно найти и осмотреть. Так и мой болотный огонек существует, а значит, может быть найден, исследован и, возможно, воспроизведен.

Теперь и в ее глазах зажегся азарт исследователя.

– Если бы только Картрайт появился и позволил обследовать себя! Вашу работу можно было бы завершить в считаные годы.

– Вот и вы поверили, – заметил Пирс. – Но ваше предложение неосуществимо. Сколько, по-вашему, протянет Картрайт в этом мире, все сильнее одержимом страхом смерти?

– Но если появится искусственный эликсир жизни, давление на Картрайтов ослабнет, ведь они перестанут быть Святым Граалем…

– Если… если… так много вероятностей. Но одно бесспорно – если они не обнаружат себя, то смогут выжить, а с ними и человечество. Поэтому я двигаюсь дальше методом проб и ошибок.

Она оглядела сверкающие поверхности и функциональное оборудование лаборатории с выражением, похожим на тоску.

– Я бы хотела помочь.

– Как? – спросил он.

Она подняла руку в молчаливой просьбе.

– Я имею в виду лично. Исследовательская работа такая аккуратная, определенная – намного лучше, чем путаница и вечные неясности в делах управления. Мне всегда нравилась работа в лабораториях – и мне хотелось бы иметь возможность вернуться к ней. Может быть, мне удастся выкраивать хоть пару минут в день, если вам понадобится помощь?

– Конечно, – согласился он, ничего при этом не обещая. Это просто совпадение, мелькнула у него мысль, что она пришла именно тогда, когда он работал с образцом крови Ван Клив. – В любое время.

– А вам не приходило в голову, – поинтересовалась она, – что омолаживающий фактор может быть связан со стволовыми клетками?

Он задумался.

– Неплохая идея. Ее стоит развить. За годы исследований я стал полагать, что это явление сложнее, чем казалось на первый взгляд. Мутация крови Картрайтов может объединять несколько изменений, в том числе и изменения в стволовых клетках.

– А я пока, – включилась она, – прослежу, чтобы оборудование и лаборатория остались за вами, даже если грант не возобновят. И попробую обеспечить минимальное количество биологических материалов, если удастся провести их по статье «на клинические исследования». Но боюсь, что зарплаты не будет, – добавила она виновато.

– Я буду признателен вам за любую помощь, – заверил он и вернулся к мыслям о стволовых клетках, в то время как она направилась к двери. Как только она ушла, он сменил код на входной панели и сделал то, о чем раньше даже не помышлял, – добавил отпечаток ладони как еще один способ идентификации.

* * *

В следующие несколько дней, заполненных обходами и лекциями в госпитале, ему удалось выкроить на работу в лаборатории всего пару часов. Он вырастил несколько клеточных культур человека и добавил к каждой из них разные фрагменты ДНК, выделенные при помощи энзимов. Затем расположил их в приборе, который периодически вычищал побочные продукты жизнедеятельности и обеспечивал клетки питанием.