Читать книгу "Созданы друг для друга - Татьяна Алюшина"

Ну вот восстановил и воздал. И что? Какая теперь цель жизни? Устремленность к чему?

– А теперь будем становиться самыми богатыми людьми мира, – указал ему новую цель Макс.

– Зачем? – спросил его Влад.

– Потому что можем, потому что это высший пилотаж и потому что это другая жизнь, в которую вхожи единицы, – разъяснил Макс. – Неограниченные возможности, мир в его лучшей, виповской, лакшери, версии принадлежит тебе. Все самые великие достижения доступны тебе. Это круто, брат. И я хочу это испытать.

– Ну ладно, – без особого энтузиазма согласился Влад. – Давай!

И их с Максом понесло конкретно.

Влад изменился, как-то очень быстро перестроившись с четкого спокойного достижения определенной цели на деловитое зарабатывание денег и увеличение капитала, просто потому, что это стало делом его жизни. Ну и потреблял сопутствующие его статусу удовольствия, стремясь испытать, посмаковать вип-жизнь самой верхушки богатых людей мира.

Дотянуться до небес и устроиться там с комфортом.

Он и не заметил, да и не мог, наверное, заметить, как меняются его мышление, его привычки, его жизнь, его мировоззрение и чувствование мира, жизни, восприятие себя как личности, как делового человека, как человека, облеченного немалой властью.

– А жены? – спросила Дина, когда Влад надолго замолчал, и пояснила, когда он, посмотрев на нее, вопросительно приподнял одну бровь: – Ты забыл, что мне уже можно заходить в Интернет на целых три часа в день, и я им таки воспользовалась и прочитала всю информацию, что могла найти про тебя.

– И что, есть что-то интересное?

– Многое, – со значением склонив головку набок, заверила Дина. – Самое интересное то, что после две тысячи одиннадцатого года про тебя вообще нет никакой информации, словно ты пропал неведомо куда. Желтая пресса выдвигала в основном дикие версии на твой счет, да на телевидении несколько раз было какое-то мимолетное упоминание: сменил род деятельности. Ни громких разоблачений и триумфального побега в Лондон, ни судебных разбирательств с арестом, ни конфискаций с миллиардными исками. Размыто-непонятно: смена деятельности. Считай, как хочешь. И в соцсетях тебя нет.

– Тебя, кстати, тоже, – смотрел на нее веселыми глазами Гарандин.

– Ну, я-то понятно почему, а вот ты лошадка темная.

– Это точно, – от души рассмеялся Влад.

– Так что с женами? – напомнила свой вопрос Дина. – По данным из Интернета и сетей, которые, как известно, никогда не врут, у тебя было три официальные жены.

– Это ужасный моветон – рассказывать женщине, за которой ухаживаешь, про своих бывших женщин, – посмеивался Влад, принимая ироничность ее тона.

– Я потерплю, – «героически» пообещала Дина.

– Тебе придется запастись терпением, поскольку завтра тебя выписывают, а про такие важные дела, как мои жены, я не могу рассказывать второпях, – остудил ее ожидания Гарандин и вдруг серьезно спросил: – Ты едешь ко мне?

– Вот так сразу, что ли? – немного оторопела Дина.

– Есть повод тянуть? – спросил он, всматриваясь в выражение ее лица.

– Повода нет, но как-то это…

– Дина, – многозначительно произнес Влад.

Это был вопрос…

Оба они отчетливо понимали, что именно предлагает он ей и о чем конкретно спрашивает.

«Да что я, господи боже ты мой! – негодуя на себя, рассердилась Дина. – Все было понятно еще тогда, когда я на асфальте валялась, и ничего с того момента не изменилось, только стало гораздо определенней!»

– Ну еду, еду, – проворчала она, сдаваясь. – Батенька настоятельно рекомендует, да и дети мать гонят в поля фермерские, как неродную.

– Я купил их лоббистские голоса, пообещав нечто заманчивое, – усмехнулся Влад.

– Ну вот, что за дети, а? – наигранно возмутилась Динка. – Продали мать родную ни за что ни про что, за полушку какую-то!

– Это очень весомая полушка, пожалуй, что и на рубль потянет, так что детки твои не продешевили, – уверил ее Гарандин со всей серьезностью.

– Люблю дорогу, – призналась Дина, как только они выехали за МКАД, – люблю куда-нибудь вот так ехать и ехать в машине. В любое время года, но почему-то больше всего зимой, когда снег. Странно, да?

– Да нет, не странно, срабатывает глубинная генетическая память: когда вокруг холод, а ты в пещерке, да еще в тепле и относительной безопасности. Во времена выживания это было сродни счастью, – сказал Влад.

– Наверное, – согласилась Дина. – А ты дорогу любишь?

– Как сказать, – задумался Влад, – сейчас, пожалуй, ничего, иногда в радость, но вот несколько лет назад, нет. – И пояснил: – Слишком много и слишком интенсивно долгие годы я ездил, летал, бесконечно перемещался. Это было частью работы и моего существования.

– Кстати, о «слишком долго», – ухватилась за мысль Дина. – По-моему, самое время рассказать, как ты жил-был олигархом.

– Я не был олигархом, – посмотрел на нее Гарандин.

– Но ты был долларовым миллиардером и даже входил в списки «Форбс», – напомнила ему Дина.

– Был и входил, – кивнул Влад. – Но олигархом не был. Я не принадлежал к составу правящей олигархии, не имел прямого влияния на правительство, хотя, конечно, проплачивал некоторым лобби для проталкивания своих интересов и в какой-то степени имел влияние.

– Ну, хорошо, не хочешь быть олигархом, не надо, – легко согласилась Дина. – Но ты входил в списки самых богатых людей мира! – с нажимом повторила она. – А это все же не Гиви, держащий фруктовый ларек, согласен?

– Согласен, – легко посмеялся Влад.

– Ну? – потребовала ответа Дина.

– Конкретизируй это свое «ну», – предложил Гарандин.

– И каково это – быть миллиардером мирового уровня?

Он не ответил сразу. Молчал, смотрел вперед на дорогу, думал.

– Чем выше поднимаешься, – заговорил Влад тихим голосом, не отрывая взгляда от дороги, – тем более одиноким становишься, тем меньше людей, способных тебя понять в полной мере, находящихся с тобой наравне. На вершине всегда одиноко. И этот закон работает не только для богатых людей и политиков высшего эшелона, но и для уникальных ученых и вообще людей в чем-то гениальных. Есть один выдающийся ученый у нас в России, занимающийся новым направлением в науке, которое еще не сформировано до конца, что-то вроде симбиоза нанотехнологий-физики-астрологии и математики. И во всем мире существует только два ученых такого же направления. То есть во всем мире есть только два человека, которые могут понять его мысли, логику, ход его размышлений и формулы.

Замолчал. Машина шла очень ровным, мягким ходом, за окном начал брызгать ленивый дождик, и Дине казалось, что их накрывает какой-то тонкой паутиной печали.