Читать книгу "Притворись моей - Александра Салиева"

Хотя просто обнять Аришу ещё разочек мне всё же удаётся.

– Я скоро приеду домой и мы нормально поговорим, – шепчу ей напоследок на ухо, прежде чем всё-таки направиться к Bugatti Veyron.

Скорее сделаю всё, что необходимо, скорее займусь тем, к чему действительно лежит душа.

Глава 12

Мерный гул работающего двигателя, проносящийся за окнами пейзаж… всё действует на нервы. Хочется вернуться обратно к сестре, удостовериться, что с ней действительно всё в порядке, узнать у неё, что же на самом деле происходило. Но вместо этого я должна терпеть напряжённую тишину, которая также действует на нервы, как и всё остальное. Филатов молчит. Я вижу, как он злится. Непонятно на что. Но определённо злится. Его плечи слишком напряжены. Как и пальцы, цепляющиеся за руль куда крепче обычного.

– Что не так? – не выдерживаю в итоге.

Глеб снова молчит. Сосредоточенно смотрит перед собой, на дорогу. Будто не слышит вовсе моего вопроса.

– Что там было? – не сдаюсь. – В кабинете следователя? Почему тебе туда можно, а мне – нет? Она – моя сестра, не твоя, – привожу доводом.

Наследник «Галеон» хмурится, поджимает губы.

– Я отдал деньги. Твою сестру отпустили. Всё.

Слишком кратко для тех долгих минут, что они там находились, а я ждала их в коридоре.

– Да? – не верю.

– Да, – не сознаётся брюнет.

– Ты не договариваешь.

Руки на руле сжимаются до побеления кончиков пальцев.

– Иногда ты умеешь делать правильные выводы.

– Только иногда? – усмехаюсь.

Он же снова пожимает плечами. Опять молчит.

– Так что там произошло?

– Я тебе уже рассказал.

– Но не всё, – напоминаю мягко.

Хотя и сама злюсь уже не меньше его самого. Только если Глеб – непонятно по какой причине, то я – исключительно на него.

– Всё. Что тебе следует знать.

Лично меня такой ответ не устраивает. Однако давно понятно, что большего я из мужчины не вытяну, а значит стоит вытаскивать ответы из другой персоны. Ариша тоже там была. И уж она-то мне точно врать не станет. Да и с ней общаться куда приятнее и легче.

– Ты не должен был говорить моим родственникам, что заберёшь меня с собой в Америку, – меняю направление разговора.

Молчать, как он, не получается. Нервирует эта гадкая тишина.

– Да? И с чего бы? – на губах Филатова мелькает снисходительная ухмылка. – Я не сказал ничего из того, что не являлось бы правдой.

– Я могла бы рассказать им вечером. Или немного позже, когда появилась бы подходящая возможность. Сама. Помягче. Чтоб это не было для них таким стрессом, – противопоставляю встречно.

– Меня не интересует уровень их стресса, – безразлично отзывается Глеб.

Так и хочется заехать ему чем-нибудь потяжелее…

– И, кстати, как ты вообще себе представляешь то, что я смогу покинуть Россию через три дня? – ехидничаю злорадно. – У меня нет визы.

– Зато есть загранпаспорт. А виза будет через три дня. Я об этом уже позаботился.

Мля…

Я злюсь ещё больше. Но на этот раз про себя. Молчу всю дорогу, вплоть до момента, когда виднеется обзору высотное здание компании, в которой я работала прежде. Только когда Bugatti Veyron останавливается, я решаюсь задать новый вопрос:

– Почему…

Дальше говорить нет никакого смысла. Водитель покидает салон ещё до того момента, как я заканчиваю это слово. Я опять злюсь. Он же всю дорогу делал вид, что меня не существует. Правда, мой гнев тает за какие-то жалкие секунды. Всё потому, что Филатов, оказавшись снаружи, не ждёт, когда я последую его примеру. Он обходит машину и открывает для меня дверцу, подав руку, чтобы помочь выбраться. И если прежде такое его поведение я расцениваю, как показуху, то здесь – на парковке нет никого, для кого надо играть свои роли.

Я в растерянности.

Но чужую ладонь всё же сжимаю.

Глеб по-прежнему молчит. Тянет на себя, действительно помогает выбраться из салона автомобиля. Не отпускает мою руку даже после того, как я встаю на ноги. Всё такой же мрачный. И сколько бы я ни пыталась рассмотреть в нём хоть что-нибудь, что оправдывало бы его поступок, никак не нахожу. От того любопытство во мне разыгрывается лишь сильней.

И в итоге я, конечно же, не выдерживаю.

– Почему? – повторяю, пока он тянет меня за собой ко входу в здание. Почему ты добавил ещё пять миллионов? Это же… – голос позорно хрипнет, а воображение представляет себе уйму денег, которую мне не заработать и за целую жизнь. – Девятнадцать миллионов.

Такую сумму даже вслух произносить страшно.

А ответа я жду – как приговора. Очередного.

– У меня не было выбора, – безразлично бросает мужчина, так ни разу и не взглянув на меня больше. – Мы с тобой заключили сделку, Дюймовочка. Я дал тебе обещание. Взял на себя ответственность его сдержать. Не расплатился бы с потерпевшим, твою сестру не отпустили бы. И тогда ты тоже отказалась бы от своего обещания, – умолкает, но ненадолго, останавливается перед распашными стеклянными дверями, разворачивается ко мне полубоком. – Что, теперь ты не считаешь меня настолько безответственной скотиной, как прежде? – добавляет уже с ядовитой насмешкой.

В золотисто-карем взоре я замечаю знакомые отблески высокомерия. Вот так, за одну секунду Филатов становится обратно… самим собой. И в какой-то мере мне враз становится легче. По крайней мере, теперь я знаю, чего от него ожидать.

Или нет.

– И, кстати, если забыла, ты должна мне поцелуй.

Он так и не сдвигается с места. Зато притягивает меня ближе. Теперь не только держит за руку, но и другой ладонью обнимает за талию.

Желание отстраниться я подавляю одним усилием воли.

Вдруг всё-таки кто-нибудь заметит, мы же под обзором видеокамер…

– Я не забыла. Это у тебя проблемы с памятью, – тихонько шиплю в ответ. – Ты же его уже получил. Ещё там, при моей маме, – выделяю.

Дальше я собираюсь добавить о том, чтобы он ни в коем случае снова так не делал. Вот только в лёгких не остаётся ни грамма кислорода. Его просто-напросто отбирают у меня. Да, вместе с поцелуем. Глеб сминает мои губы, как тогда. Дерзко. Нагло. Не заботясь о том, что нас могут увидеть и что они подумают. Целует глубоко. Властно. Жадно. Вынуждая поддаваться, повиноваться… отвечать. Невозможно остаться неподвижной куклой, которая будет просто терпеть и покорно ждать. Только не с ним. Тепло чужих объятий планомерно просачивается под кожу, будоражит сознание, порождает странно-приятное тепло, разливающееся по всему организму, оседающее внизу живота тягучей волной самого настоящего жара.