Читать книгу "Битва на Липице - Михаил Елисеев"

Наконец стоявшим на Ишне князьям удалось договориться. Есть большая вероятность того, что в сложившейся ситуации с мирными инициативами выступил именно ростовский князь. Георгию с братьями терять было нечего, поскольку их полки и дружины находились на вражеской земле. Зато для Константина каждый лишний день нахождения неприятеля на землях ростовского княжества оборачивался колоссальными убытками. Его владения жгли и грабили, а остановить этот погром не было никакой возможности, кроме как заключить мир. Поэтому и пришлось Константину снова договариваться с братьями. Летописцы опять ничего не сообщают об условиях, на которых был заключен мир. Просто констатируют факт, что Всеволодовичи в очередной раз целовали крест.

Мы можем только предположить, каким могло быть одно из условий мирного соглашения. Возможно, Георгий дожал Константина, и тот обязался не поддерживать брата Владимира, находившегося в Москве. Если бы сражение на реке Ишне завершилось в пользу ростовского князя, он бы никогда не пошел на такой шаг. А так получилось, что младший брат стал разменной монетой в большой политической игре старших братьев. Об этом свидетельствует тот факт, что, замирившись с Константином, Георгий сразу же повел полки на Москву. Мало того, он попросил у старшего брата помощи против Владимира, и получил ее! Для князя ростовского московский князь был отработанным материалом, и он не собирался из-за него осложнять отношения с Георгием и Ярославом. Суздальские и ростовские полки подошли к Москве.

У Владимира не было никакого шанса на успешный исход осады. Но и Георгию не хотелось доводить дело до кровопролития, и он послал к Владимиру доверенного человека со словами: «Еди ко мне, не боися, аз убо тебе не снем, ты мне еси брат свои» (Летописец Переславля Суздальского, т. 41, с. 131). Московский князь не стал упорствовать и сложил оружие. Георгий в свою очередь не стал свирепствовать, а просто снова отобрал у брата земли: «и сведоша его с Москвы» (Никоновская летопись, т. 10, с. 66). Но совсем удела лишать не стал, а отправил Владимира на княжение в Переяславль-Южный, родовую вотчину суздальских Мономашичей. Как говорится, с глаз долой.

В дальнейшей борьбе между Георгием и Константином князь Владимир уже не играл никакой роли. Впрочем, и в Переяславле-Южном у него не задалось, хотя начал он там княжить весьма неплохо. Осмотревшись на новом месте, Владимир решил укрепить свое положение в Южной Руси с помощью династического брака и женился на дочери черниговского князя Глеба Святославича. Казалось, что все для него складывается как нельзя лучше, но тут как на грех случился половецкий набег.

Князь Владимир сел на коня и во главе дружины ринулся навстречу степнякам. Ему удалось перехватить половцев на переправе. Завязался упорный бой, но кочевники перешли реку в другом месте и обошли переяславскую дружину. Поражение русских было сокрушительным: «князя Владимера Всеволодовичя руками яша, и Дмитрея и Ивана, славных богатырей, убиша, и много боар и воевод побиша» (Никоновская летопись, т. 10, с. 69). Захватив большой полон, орда ушла в степь. Так Владимир оказался в половецком стане пленником, а Переяславль-Южный остался без князя.

Усобица между Константином и Георгием на некоторое время затихла. В следующем, 1214 году Ярослав Всеволодович женился на дочери новгородского князя Мстислава Удатного: «Ведена бысть Ростислава из Новагорода, дщи Мьстиславля Мьстиславичя, за Ярослава, сына великого князя Всеволода» (Летописец Переславля Суздальского, т. 41, с. 131). На следующий год Ярослава позвали на княжение новгородцы, и он отправился на берега Волхова. На тот момент в Суздальской земле никто и предположить не мог, к каким трагическим последствиям это приведет.

4. «Правда» Мстислава Удатного

И стали князья про малое«это великое» молвитьи сами себе беды ковать.

Слово о полку Игореве

Жил да был на Руси торопецкий[23] князь Мстислав Мстиславич по прозвищу Удатный. Не Удалой, как впоследствии называли его многие историки, а именно Удатный, что означает Удачливый. А удаль и удача 1 это совершенно разные понятия и, по большому счету, ничего общего между собой не имеющие. Но, тем не менее, ратное дело Мстислав знал и любил. Был князь искусным бойцом, в битве за спины гридней не прятался и всегда сражался в первых рядах, личным примером вдохновляя дружину. В бою ставку делал на первый удар, мощный и сокрушительный, после чего добивал поверженного врага. Был неплохим тактиком и мог даже придумать неплохой план кампании, который, однако, мог сам же и провалить в силу некоторых особенностей своего характера. Главной бедой Мстислава Мстиславича было то, что был он необычайно тщеславен. В погоне за сиюминутной славой, князь мог пренебречь стратегическими соображениями, что не самым лучшим образом сказывалось на общем положении дел. Правда, до поры до времени это ему сходило с рук. Очень часто князь совершал какой-либо поступок, и только потом начинал просчитывать его возможные последствия. Сначала делал, а потом думал. Что тоже очень часто приводило к негативным результатам.

Русский князь

Рисунок выполнен на основе изображения с образа Знамения пресвятой Богородицы в Новгороде.

Худ. Ф. Солнцев

Тем не менее получилось так, что в отечественной историографии образ Мстислава Удатного долгое время оставался сильно идеализированным. Еще В. Н. Татищев, рассказывая о князьях Южной Руси, отметил, что Мстислав «храбростию и мужеством всех оных превосходил» (с. 615). И если с данным утверждением в какой-то степени можно согласиться, то тот панегирик, который посвятил Мстиславу Удатному Н. И. Костомаров, вызывает определенные сомнения. «Эта личность может по справедливости назваться образцом характера, какой только мог выработаться условиями жизни дотатарского удельно-вечевого периода. Этот князь приобрел знаменитость не тем, чем другие передовые личности того времени, которых жизнеописания мы представляем. Он не преследовал новых целей, не дал нового поворота ходу событий, не создавал нового первообраза общественного строя. Это был, напротив, защитник старины, охранитель существующего, борец за правду, но за ту правду, которой образ сложился уже прежде. Его побуждения и стремления были так же неопределенны, как стремления, управлявшие его веком. Его доблести и недостатки носят на себе отпечаток всего, что в совокупности выработала удельная жизнь. Это был лучший человек своего времени, но не переходивший той черты, которую назначил себе дух предшествовавших веков; и в этом отношении жизнь его выражала современное ему общество»[24] (с. 82).