Читать книгу "Россия в годы Первой мировой войны. Экономическое положение, социальные процессы, политический кризис - Ю. Петров"

В свое время в советской историографии утвердилось представление, что Временное правительство «расстреляло мирную демонстрацию» рабочих и солдат. На деле даже большевики были не в силах усмирить агрессивную стихию. «От казармы к казарме перебегали какие-то темные подстрекатели, уговаривая солдат примкнуть к вооруженному выступлению заводов», — свидетельствовал Ф. Степун. Но все это, по его мнению, «было скорее какою-то бунтарскою маятою, чем революционным действием».

В разных частях города прозвучали выстрелы. Настоящее сражение произошло около Литейного моста, где солдаты открыли огонь по казакам, ехавшим по вызову ЦИК на охрану Таврического дворца. В перестрелке было убито и скончалось от ран 16 человек, несколько сот получили ранения и травмы. Город фактически был в руках рабочих и солдат. Часть солдат у Таврического дворца почти всю ночь безуспешно уговаривали лидеров Совета взять власть в свои руки. Свои попытки они возобновили на следующий день. Тогда и произошел примечательный случай: В.М. Чернов, пытавшийся урезонить толпу, услышал в ответ слова рабочего: «Принимай власть, сукин сын, коли дают!» Отказавшийся от такой чести «селянский министр» был тут же арестован возбужденными анархистами — по словам Л.Д. Троцкого, «полууголовного-полупровокаторского типа». Именно Троцкий выручил Чернова. Сообщали, что он поставил перед толпой на голосование вопрос об освобождении Чернова — против никто не возражал. По другой версии на речь Троцкого анархисты реагировали отрицательно; отпустили Чернова матросы. В конечном счете лидеры ЦИК обещали митингующим созвать через две недели Второй съезд Советов. Демонстранты стали расходиться.

После прекращения июльских беспорядков в верхах воцарилась неопределенность. 6 июля на совещаниях кадетских лидеров звучали весьма своеобразные заявления. Так, А.И. Шингарев предлагал потребовать от правительства «категорического разрыва с большевиками», Ф.И. Родичев считал, что кадеты должны уйти в оппозицию и «разоблачать правительство» на митингах, некоторые сетовали на отсутствие убедительных доказательств «шпионства» Ленина. В.Н. Пепеляев заявил, что не верит в Учредительное собрание, и требовал «разоружения полков и рабочих», не боясь крови. Другие советовали проще: «перестрелять». Звучало разочарование в Керенском, однако отставной Г.Е. Львов говорил о возможности «комбинации — Керенский — Милюков». Сам Милюков был уверен, что кадеты сильнее Керенского — «падающей звезды». Ему поддакивали: «Кадеты самая сильная партия».

6 июля Временное правительство приняло постановление о привлечении к судебной ответственности лиц, принявших участие в выступлениях против государственной власти. Виновные в публичном призыве к убийству, разбою, грабежу, неисполнению распоряжений власти наказывались тюремным заключением до 3 лет, а виновные к подстрекательству воинских к неисполнению законов наказывались как за государственную измену. 7 июля было принято решение о расформировании всех воинских частей, принимавших участие в вооруженном мятеже, 8 июля — об аресте матросов Балтийского флота, прибывших в Петроград на судах «Орфей» и «Грозящий», а 9 июля появилось постановление об образовании Особой следственной комиссии для расследования степени участия в восстании 3–5 июля отдельных частей войск и чинов гарнизона Петрограда и его окрестностей.

Одновременно последовала перетасовка состава Временного правительства. Правительство приняло отставку кадетов А.А. Мануйлова, кн. Д.И. Шаховского, Н.В. Некрасова (вскоре вернувшегося в правительство), А.И. Шингарева, П.Н. Переверзева и В.А. Степанова. Ушли также И.Г. Церетели, В.Н. Львов, И.В. Годнев. В окончательный состав правительства вошли министр-председатель и военный и морской министр А.Ф. Керенский, заместитель министра-председателя и министр финансов Н.В. Некрасов, министр внутренних дел Н.Д. Авксентьев, министр иностранных дел М.И. Терещенко, министр юстиции А.С. Зарудный, министр просвещения С.Ф. Ольденбург, министр торговли и промышленности С.Н. Прокопович, министр земледелия В.М. Чернов, министр почт и телеграфов А.М. Никитин, министр труда М.И. Скобелев, министр продовольствия А.В. Пешехонов, министр государственного призрения И.Н. Ефремов, министр путей сообщения П.П. Юренев, обер-прокурор Св. Синода А.В. Карташев, государственный контролер Ф.Ф. Кокошкин.

Для Керенского был характерен авторитарный стиль руководства. Однако принято было считать возглавляемое им правительство «правительством спасения революции». В предложенной Керенским декларации было обещано провести выборы в Учредительное собрание в срок (17 сентября), разработать законопроект о восьмичасовом рабочем дне, социальном страховании. В основу решения земельного вопроса был положен принцип «перехода земли в руки трудящихся» по общегосударственному плану, которому противостоят «земельные захваты и тому подобные самочинные местные способы разрешения земельных нужд». На деле спасти революцию в том понимании, какое вкладывал в него Керенский, вряд ли было возможно. В социальных низах развивались свои собственные процессы: действовать по «общегосударственному плану» они не желали.

Сразу после июльского бунта на большевиков посыпались обвинения в том, что они действуют на «немецкие деньги». Вопрос о деньгах возникал с 1915 г. в самых различных контекстах. В марте харьковские профессора заподозрили студентов, что те бастуют на немецкие деньги, в июне 1915 г. в действующей армии некоторым казалось, что майский антинемецкий погром в Москве был устроен «революционерами-жидами, действовавшими на немецкие деньги». 14 февраля 1917 г. «русские воины-баптисты» жаловались М.В. Родзянко на обвинения в том, что они якобы получают деньги из Германии. В глазах общественности любое неожиданное событие тут же представало в своего роде параноидальной ауре.

О финансировании большевиков немцами первым заговорил в эмиграции журналист Г.А. Алексинский во французской прессе еще в марте 1915 г. Его информацию подхватил редактор газеты «Русская воля» А.В. Амфитеатров. Но тогда эти публикации не вызвали общественного резонанса, они пришлись кстати лишь в 1917 г. Не удивительно, что П.Н. Милюков, по наущению которого союзники задержали Л.Д. Троцкого в Галифаксе (Канада), не постеснялся сделать соответствующие намеки относительно обнаруженных у последнего 10 тыс. американских долларов (около 200 тыс. по современному курсу). (Тот скорее всего позаимствовал их у богатых родственников, но, как «истинный революционер», постеснялся их «буржуазного» происхождения.) Впрочем, поскольку Временное правительство имело обыкновение снимать былые обвинения в пособничестве врагу, представления о «немецких деньгах» в массовом сознании притупились.

Между тем Австро-Венгрия тайно финансировала сепаратистский Союз вызволения Украины (СВУ) — немногочисленную группу украинских социалистов-самостийников — с 1915 г. Затем интерес к СВУ появился у немцев, которые оказались более щедрыми. В общей сложности лидеры СВУ получили из Германии в 1915–1918 г. почти 750 тыс. марок, однако успеха они не имели. Трудно предположить, что Германия воздержалась бы от финансирования прочих элементов, ослабляющих своего противника.

Новые обвинения в том, что Ленин — «немецкий шпион» поначалу строились на показаниях Д.С. Ермоленко — попавшего в плен еще в ноябре 1914 г., завербованного немецкой разведкой, а затем, после переброски в Россию в конце апреля 1917 г., решившего повиниться. Ермоленко подробно рассказал о том, как германское командование сформировало из военнопленных-украинцев 1-й Украинский полк им. Шевченко, а затем, между прочим, сослался на слова немецкого офицера о том, что с ними заодно действует Ленин, находящийся в постоянном контакте с известным самостийником А.Ф. Скоропись-Иолтуховским.