Читать книгу "Муха против ЦРУ - Евгений Некрасов"

Алентьева, would you be so kind to tell us…

Укропольская "англичанка" выражалась попроще: "Ху из он дьюти?" да "Ху из эбсент?" Выудив из длиннющей фразы знакомые слова, Маша поняла, что ее просят рассказать о себе, и начала:

— Экскьюз ми фор май пуар инглиш…

Классные "англичане" и "американцы" морщились от укропольского произношения. Маша разозлилась и стала следить за собой: не "р", а "г", не "в", а "у"… Язык и губы ворочались онемело, как после укола у зубного врача. Несколько раз она удачно проглотила окончания фраз — именно с такой интонацией разговаривал Дед.

— So, I am here, — закончила Маша.

— Welcome, — улыбнулась "англичанка". — Sit down, Алентьева. Five.

— Нелли Егоровна, если за такие ответы пятерки ставить, то я "десяточник"! — возмутился Бомбер. — Где у нее артикли?! И что это за "помидорное поле" и "дом для лодок"?!

— Пятерка за отвагу, — объяснила "англичанка". — У Алентьевой небольшой словарный запас, зато она им активно пользуется. Не знала, как по-английски "огород" и "пристань" и с ходу придумала "помидорное поле" и "дом для лодок". Такой свободы я от вас и добиваюсь, но, к сожалению, она есть только у тех, кто жил за границей. Остальные вообще не дошли бы до "огородов". Отбарабанили бы анкету: "Мне четырнадцать лет, окончила семь классов"…

Бомбер притих.

А на химии у Маши пропали ручки, обе — шариковая и чернильная, подаренная на прощание укропольским математиком Деревянычем.

Она спохватилась не сразу. Вошла химичка: — Здравствуйте, садитесь. — И даже без обычного вопроса, кто отсутствует, стала писать на доске формулы.

— Ты что сидишь?! Пятиминутка! — толкнул Машу Максим.

Оказалось, что перед всеми уже лежат листочки, и | тсс пишет уравнения реакций. Надо было исправить в них нарочные ошибки химички. Пять уравнений — пять минут, и секунд сорок из них уже утекли, как вода сквозь пальцы.

Маша полезла в сумку, вырвала листочек из тетради, стала искать ручку… Собственно, искать было нечего. Матерчатые кармашки, из которых ручки торчали до перемены, оказались пустыми. Боковым зрением она видела, что Максим смотрит на нее. Но когда подняла голову, сосед отвел глаза. Он знал!

— У тебя нет лишней ручки? — спросила Маша.

Максим покачал головой. Вид у него был напуганный.

— Ну дай карандаш. У тебя в кейсе я видела, — добавила Маша наугад, торопясь, пока Максим не сказал "нет".

Потея и не глядя на нее, сосед запустил руку под опущенную крышку кейса и стал шарить. А Маша крышку подняла:

— Так же легче найти, правда?

Максим побледнел. В прозрачном отделении под крышкой навалом лежали карандаши, фломастеры и ручки. Не тратя времени на объяснения, Маша взяла первую попавшуюся. Ее ручек у Максима не оказалось, и это немного утешало: было бы тяжело сидеть за одной партой с врагом.

На уравнения осталось три минуты. Она успела. А Максим так перепугался из-за своего подвига (как же, дал Укропке ручку!), что не сумел даже правильно передрать у Маши ответы и получил тройку.

Урок химии был сдвоенным. На перемене Максим не вышел из класса.

— Боишься, что бить будут? — догадалась Маша.

— Ничего я не боюсь, — бледнея, пробурчал в парту Максим. — Я тебе говорил, не кати баллон на Президентшу.

— Положим, это не Кэт стащила ручки, — сказала Маша и поняла, что попала в точку.

Максим начал зеленеть.

— Хуже, — прошептал он. — Это Бомбер придумал!

Маша вышла в коридор и сразу же услышала свое прозвище. Несколько мальчишек из ее класса стояли у окна, окружив сидящих на подоконнике Бомбера и его приятеля шустрика Ступина.

— А Радио "Максимум"… — Ступин затрясся, изображая испуг Максима.

— Еще покажи Укропку! — потребовал Бомбер. Ступин с готовностью показал, как Маша роется в

сумке, делает глупые гримасы, хватается за голову (а вот этого не было!). Мальчишки смеялись.

Семеро, подсчитала Маша. Это не вдохновляло. Но как-никак она четыре года играла в пейнтбол, а там бывают случаи, когда семеро одну боятся. Противники могут даже не подозревать, что ты девчонка. На тебе такой же комбинезон, как на остальных, и скрывающая лицо жутковатая защитная маска. Волосы подвязаны банданой, чтобы потом не смывать с них краску. Бегаешь, прячешься, выслеживаешь, стреляешь. Причем должна делать все это лучше мальчишек. Тогда, может быть, они сквозь зубы признают, что ты не хуже других…

"Три-четыре", — прибегла к испытанному средству Маша и пошла на компанию у окна. Когда скомандуешь себе и начнешь действовать, страх забывается.

Ее заметили, и смешки стали умолкать. Только увлеченный Ступин блеял, ничего не видя:

— Где-е моя ру-учечка с золотым пе-ерышком?!

Маша подошла и снизу вверх воткнула ему в ноздри два пальца.

Семь ртов раскрылись как по команде. Шесть пар глаз выпучились на Машу, а из седьмой брызнули слезы.

— Не рыпайся, я ему ноздри порву, — сказала она Бомберу, который уже тянул к ней руки, чтобы помочь приятелю.

— Угу, — подтвердил шустрик, заливаясь слезами. В носу целое поле нервных окончаний, не предназначенных для того, чтобы в них втыкали пальцы.

Маша охлопала карманы шустрика и нашла во внутреннем свои ручки. Приказала:

— Макса не трогать. Он просто разумный человек и боится меня больше, чем вас. Если что-то непонятно, в понедельник я приду в джинсах и разберусь с каждым, кто захочет. — Помолчала и добавила, ткнув Бомбера в грудь незанятой рукой: — Особенно с тобой, ТОЛСТЫЙ.

Бомбер порозовел, покраснел и начал светиться, как раскаленная железка. Казалось, он вот-вот ударит Машу.

— В понедельник, — повторил она, чтобы Бомбер не торопился делать глупости.

Бомбер задумался. Маша успела понять, что при его показной безмозглости этот процесс был привычным для лидера восьмого "Б". Ну, нравится человеку быковать, чтобы все боялись. А на самом деле он и по-английски говорит свободно, и на других уроках не чувствует себя дураком.

Итак, Бомбер стал думать, что будет, если он побьет девчонку. Славы это ему не прибавит. Но нельзя и прощать ей такие шуточки с лучшим другом, который до сих пор сидел нанизанным на Машины пальцы. Иначе что осталось бы от репутации самого крутого парня в классе?!

Глядя на продолжавшего наливаться краской Бомбера, Маша испугалась, как бы у него что-нибудь не перегорело в голове. Еще немного, и он бы начал искрить. Но вдруг остыл, улыбнулся и шлепнул по плечу бедолагу шустрика:

— Как она тебя, Ступа!

Маша освободила свою жертву и засмеялась первой. Мальчишки подхватили. Вместе со всеми, размазывая высыхающие слезы, хохотал шустрик. Поражение было списано на него. Мол, только он один и проиграл Алентьевой, а великодушный Бомбер решил не связываться с девчонкой.