Читать книгу "Big Data простым языком - Алексей Благирев"

Продавцы говорят, что люди интересуются и не покупают, потому что пятка в этих чудо-кроссовках проминается, а это риск. Общество у нас и так всегда под риском, и на новый еще не готово.

К чему это все? А к тому, что поведение пользователей разных стран сильно отличается, и законы тут вовсе не причем. Законы, скорее, помогают наводить порядок и определять те границы, которые сильно размыты.

Так уж повелось, что по ряду вопросов мне пришлось консультироваться с Администрацией Президента. Мне стало интересно мнение коллег и экспертов от АП, понять, как они относятся к законам. Признаться, мой собеседник оказался крайне образованным и эрудированным человеком, и он натолкнул меня на мысль о том, как должны строиться законы.

Право, которое строится на традициях, поддерживает и раскрывает взаимоотношения общественных институтов и самого общества. Под традициями каждый может понять много чего, поэтому я, конечно, тут рассматриваю все в плоскости сугубо цифровой. Что можно делать там, где еще никакой этики или традиций не существует. А что делать нельзя, даже если технология позволяет? Это пока не определено. Поэтому все существующие законы просто не раскрывают суть цифровых взаимоотношений.

Мой хороший друг, эксперт в области данных, управляющий директор по инновациям в Газпромбанке, Екатерина Фроловичева, на открытом рабочем столе Аналитического Центра по регулированию данных в сентябре 2018 года сформулировала, что данные – это валюта.

Другие эксперты сказали, что данные – это актив. Мне нравится эта формулировка, потому что в основе любого взаимодействия в цифровой среде должна лежать сделка. Сделка по использованию данных любого человека или организации третьим лицом.

В РФ есть закон, например, № 112 от 7 июня 2013 года, который вносит изменения в основной закон, определяющий порядок доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления. Доступ к данным определили, а что такое данные – нет, хотя закон ввел понятие «открытые данные».

Как облагать налогом платные сервисы, которые строятся на открытых данных?

Вернемся к тенденциям, нормам, привычкам и традициям пользователей. Опираясь на опыт Поднебесной, стоит явно отметить, что драйвером регулирования должен быть в первую очередь продукт с использованием данных, которые сегодня уже во многом представлены алгоритмами с использованием машинного обучения.

Наиболее популярные алгоритмы, которые стоит рассмотреть в регулировании:

• Рекомендация и оптимизация контента – такие платформы как Spotify, Netflix, Amazon, Ozon используют алгоритмы, которые постоянно наблюдают за нами. Они исследуют, как долго, часто и что именно мы смотрим, что нам нравится. Алгоритмы могут анализировать картинку, могут дать описание к ней, могут спроектировать картинку на основании наших любимых фильмов и актеров, чтобы продать нам новую услугу или товар.

• Высокочастотный трейдинг – такие специальные алгоритмы, которые перехватывают запросы пользователя, совершают покупку за тысячные доли секунды и продают их обратно пользователю, но с небольшой накруткой. Некоторые эксперты рынков капиталов называют HFT (высокочастотный трейдинг) паразитами, так как при выставлении ордеров пользователь фактически не может купить по текущей цене с рынка тот или иной инструмент. Рекомендую изучить историю ребят Investors Exchange[94] – они первые, кто придумал биржевую площадку, где нет таких пакостных посредников.

• Реклама – все поведенческие паттерны строятся на куках, ваших специальных идентификаторах внутри Интернета. Выбрали книгу в электронном магазине о криптовалюте, передумали и ушли, потом зашли на видеохостинг, а в стоке вам показывают фильмы про криптовалюту. Совпадение? Не думаю. В Интернете как таковом нет своей памяти, но есть куки. Куки представляют собой ячейку памяти, только эту память видят все участники Интернета. Все рекламщики используют ваши куки, вы даже можете об этом не знать. Более того, они подсовывают свои собственные куки в ваши куки, чтобы сказать всем своим партнерам, что вы были у них. Существует много трекинговых методов, например флэш-куки, которые сложно удалить. Не всем хочется, чтобы кто-то знал, как в случае с Target, что вы ждете ребенка раньше, чем об этом узнают ваши близкие.

• Поисковые запросы – представьте, что выборы близко, а вы гипотетически никак не определились (опустим, что все уже предрешено). Попробуем перенестись в мир неограниченных возможностей и представить, что ваш голос еще по-прежнему учитывают. Вы вбиваете в поисковике имя потенциального кандидата[95], и вот уже сотни разных ссылок показывают информацию по этому человеку. И вроде бы все круто – теперь вы проинформированы, а значит, вооружены. Но представьте на минутку, что вам показывают один мусор, только плохие статьи и прочую грязь, так как именно в этот момент алгоритм поиска дал сбой. Как сильно это повлияет на ваше мнение о кандидате? Согласно одному из экспериментов в области психологии выбора, Роберт Эпштейн, психолог Американского Института Исследования и Технологий Поведения, выявил, что если человек в данной ситуации увидит позитивные новости о кандидате, то он проголосует за него с вероятностью более 48-ми процентов. И наоборот. Эпштейн назвал это явление Voting Manipulation Power – сила для манипулирования голосованием. Конечно, все это было в рамках лаборатории. Поэтому в 2014 году исследователи отправились на выборы в Индию, где в голосовании были задействованы восемьсот миллионов человек. Из них реально оказали участие порядка 430 миллионов. Исследователи провели очередной эксперимент на тех голосующих, которые не решились с выбором. В зависимости от того, какую информацию исследователи показывали людям, сила VMP оказывала на них влияние. Влиянию поддались от 24-х до 72-х процентов людей, участвующих в эксперименте. Впоследствии они назвали это эффектом Fox News – определяющим, как жители города, с консервативным кабельным каналом, становились более консервативными в своем выборе. В 2010 году Facebook мотивировал проголосовать более 340 тысяч человек, поставив на странице простую кнопку «I voted» (я проголосовал). Целевая аудитория составила 61 миллион пользователей. Из них 611 тысяч (один процент) получило сообщение, стимулирующее к голосованию, в топ-списке новостей. Другие шестьдесят миллионов человек получили специальное «социальное» сообщение, практически аналогичное, за исключением того, что оно включало в себя профили проголосовавших друзей. Люди, увидевшие «социальное» сообщение, с вероятностью в два процента чаще кликали на кнопку «I voted», в отличие от первой группы, где реакция составила 0,4 процента. Такое «социальное» сообщение обернулось в шестьдесят тысяч голосов[96]. В среднем у пользователей Facebook в 2010 году было около 150-ти друзей, из них близкими были только десять (для территории США), и эксперты сошлись на мнении, что такие компании как цифровой «стук в дверь» могут увеличить количество избирателей на восемь процентов. Но что, если бы Facebook не ставил кнопку «I voted», а вместо этого бы просто попросил проголосовать за конкретного кандидата? Такой эксперимент предложил профессор Гарварда Джоннатан Зитрейн[97], назвав это феноменом цифровой избирательной географией[98]. Например, в январе 2012 года Google заменил главную картинку в поисковике на специальный логотип, при нажатии на который можно было попасть на страницу с подачей петиции против онлайн-пиратства. В результате этой петиции появился специальный законопроект (SOPA), который расширил полномочия американских правоохранительных органов и правообладателей и ввел жесткие наказания. Проект в итоге застрял в Конгрессе и так и не был принят, но факт остается фактом, траффик перенаправлялся и накачивал петицию.