Читать книгу "Венганза. Рокировка - Юлия Герман"

— У меня дела, — сжал зубы, пересиливая отвращение.

— Я всё поняла, — приблизилась к моему лицу. — Ты просто чёртов педик, как большая часть этих ничтожеств, — зло расхохоталась, вновь оплетая мою шею руками.

Резко схватил её запястья, отпихивая в сторону.

— Охладись немного. А еще лучше отлежись в клинике, — развернулся, больше не желая слушать претензии обдолбанной девки.

— Чёртов ублюдок, — услышал за спиной, но даже и не подумал вновь повернуться к ней.

Меня не раздражали женщины, предлагающие себя мужчинам. Не видел в этом ничего предосудительного. Единственное, что я ненавидел всем своим существом — женщин, принимающих наркотики. Худшее, что может сделать человек со своей жизнью — это отдать её иллюзорному миру, полностью потерявшись в настоящем. Самое жуткое, что может сделать женщина, не владеющая собственным разумом — завести семью. И самое непростительное, что случается с женщиной, успевшей подарить жизнь другому человеку, спустить в унитаз настоящее и будущее своего ребенка, растворившись в наркоте. Пусть это странно, слышать подобные признания от человека, способствующего распространению этой дури. Но для меня это — всего лишь бизнес. А вступать на путь полной деградации и самоуничтожения — это дело каждого. Поэтому любой, решивший попробовать для опыта хотя бы раз в жизни наркотики, сознательно уничтожает себя и любящих его людей. Вот, почему я презирал до тошноты не только матерей принимающих наркотики, но и женщин наркоманок в целом. Они, как и моя мать, уничтожали зависящих от них людей, день за днем убивая их вместе с собой, даже не задумываясь, какой урон наносят их жизням. Не понимали и того, что стать нормальными уже никто и никогда из них не сможет.

отмыться от прикосновений рыжей. Кожа словно покрылась белым порошком, разлетающимся при ходьбе по залу. Самое время спустить пар, только уйти, не решив основных вопросов, я не мог. Посмотрел на танцующую Марину, и стало невыносимо дурно. Нежная, хрупкая, гордая. Такой разительный контраст между ней и той актрисулькой, считающей себя лакомым кусочком. Впрочем, как и вся моя жизнь до появления в ней Котёнка и после. Познав истинное счастье, вряд ли смогу довольствоваться жалкими суррогатами, пытающимися подсунуть мне подделку. Перес нежно и в то же время по-хозяйски обнимал её, что-то нашептывая на ухо, а Марина лишь улыбалась и молча кивала на каждое его слово. Она сияла, просто находясь рядом с ним. В то время как я, глядя на них, лишался остатков света, благодаря которому вышел из беспроглядной тьмы. Почему-то даже не возникло прежней злости, лишь безысходность и отчаяние выплыли на поверхность, напомнив о себе. Твердым шагом я приближался к танцующей паре. Мне требовалось немного нежности Марины, чтобы перекрыть отвращение к самому себе и напомнить о смысле жизни. Только рядом с ней я забывал об окружающем уродливом мире, растворяясь в настоящем.

— Позвольте мне украсть ненадолго вашу даму? — дотронулся до плеча Переса, не отводя глаз от Марины.

— Только если пообещаешь вернуть.

— Как знать, — улыбнулся, протягивая руку Марине.

Перес оставил на щеке невесты лёгкий поцелуй и, похлопав меня по плечу, покинул танцпол.

Марина смотрела ему вслед, не решаясь заглянуть мне в глаза. Значит, всё же наша последняя встреча произвела на неё впечатление, и теперь она чувствует себя неловко. Что ж, это именно то, чего я добивался. Нарушить равновесие — одна из самых основных задач, и, по всей видимости, она достигнута.

Приглашая на танец, протянул руку, дожидаясь ответа. Марина повернулась, подняв глаза на меня, тут же опуская веки и вкладывая хрупкую ладонь в мою. Её щеки окрасились в ярко-розовый цвет. Я положил руку ей на талию, не решившись вспугнуть прикосновением к обнаженной спине.

— Тебе очень идёт фиалковый, — повел в танце, не отводя взгляда от длинных бархатных ресниц и нежного румянца на щеках.

— Спасибо, — ответила Марина. — Это мой любимый цвет.

— Теперь понимаю почему, — провел большим пальцем по её руке, наслаждаясь ощущением под пальцами шелковой кожи.

— Ты очень быстро сбежал от Джейн, — поспешила сменить тему Марина.

— Не оказалось общих тем для разговора.

— А со стороны казалось, будто вы очень быстро нашли точки соприкосновения, — всё еще не поднимала глаз Котёнок.

— Ты следила за мной, — усмехнулся, ревнивые нотки в её голосе.

— Не за тобой, а за Джейн, — посмотрела вверх, встретившись со мной взглядом. — Мне она интересна как человек. Всё-таки она выдающаяся актриса.

Попытки Котёнка придать взгляду невозмутимость забавляли меня. В то же время её откровение развеяло тучи над головой, выпустив солнце.

— Она очередная пустышка.

— Ты так быстро сделал выводы о незнакомом человеке? — в её глазах промелькнула презрительность.

— В нашем бизнесе не может быть подругому. Пока ты присматриваешься к кому-то, он может уже несколько раз тебя кинуть.

— И что же ты делаешь во избежание этого? Кидаешь его первым?

— Я за честный бизнес, — понимал, к чему она клонит.

— Честный наркоторговец. Так и вижу подобные надписи на агитирующих плакатах, — фыркнула она. — Такие, как ты, не ведают, что такое честь.

— У нас она своя, особенная.

— Кровавая, — в голосе девушки послышалась боль.

— Не забывай, что Пабло живет по тем же законам, — я не понимал, что она пытается сделать. Мне не нужно было напоминать о том, какой я человек, как и взывать к совести. Получалось, что она напоминала себе о моей натуре.

— В бизнесе — да, но не в жизни, — в глазах Марины промелькнула боль, быстро сменившаяся равнодушием.

— Чем он взял тебя? — продолжал крутить в танце Котенка, раздражаясь от нового упоминания об идеальном Пабло.

— Что, прости? — озадаченно посмотрела на меня.

— Как он смог тебя получить? Неужели нежностью и долгими ухаживаниями? — для моей Марины этого было недостаточно. Она заслуживала лучшего, несомненно, только не банального и скучного.

— Это не твое дело, — спина Марины напряглась под моей рукой.

— Или бешеным сексом? — меня уносило. Чем больше я начинал думать о ней с пуэрториканцем, тем сильнее стирались границы допустимого. — Неужели, он трахнул тебя так сильно, что воспоминания о прошлой жизни стерлись. Словно и не было ничего?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — попыталась отдалиться от меня.

Сжав крепче руку, сильнее прижал ее к себе, не позволяя уйти.

— Я не верю, что ты забыла мои поцелуи, мои прикосновения, — поднял руку с талии вверх по спине, прикасаясь к прохладной гладкой коже. Провел пальцами к шее, оставляя после себя на шёлке ее кожи мурашки.

Марина затаила дыхание, слегка запинаясь о мои ноги.

— Закрой глаза и позволь напомнить, как ты таяла в моих руках, — наклонился к ее уху, чувствуя, как она балансирует на грани дозволенного.