Читать книгу "Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Том 2. 1651-1806 - Джонатан И. Израэль"

Термин «воэцианцы» впервые вошел в употребление в 1640-х гг. и приобрел четкое значение еще до того, как «кокцеянцы» выступили в качестве организованной теологической и интеллектуальной силы. Воэцианцы были ортодоксальными кальвинистами, отвергавшими либеральные тенденции в теологии, как и картезианство в науке и философии, и выступавшими за строгое применение на практике антикатолического законодательства. Что же касается кокцеянцев, то последствия их теологии для общества и политики в полной мере проявились только в 1650-х гг. В течение многих лет «прецизисты», или воэцианская группировка в реформатской Церкви в Утрехте, Амстердаме и других основных городах также оказывала нажим на светские власти с целью направить общество на путь благочестия. В разного рода бедствиях, таких, как страшный взрыв пороха в Делфте в 1654 г., они усматривали признаки Божьего гнева, призывая Штаты Голландии искоренить богохульство, проституцию, танцы и танцевальные школы, и принудить население строжайшим образом соблюдать святость субботнего дня. Таким образом, воэцианцы были также движущей силой «Дальнейшей Реформации», движения, преследовавшего цель внушить обществу более благочестивый образ повседневной жизни. Однако, по мере того, как требования соблюдения субботы с их стороны звучали все более настойчиво, и меры властей по пресечению работы и развлечений в этот день становились все более жесткими, со стороны кокцеянцев начали раздаваться протестующие голоса.

В конечном итоге, разногласия в среде теологического факультета Лейденского университета из-за соблюдения субботы, спор, в основе которого лежало теологическое расхождение между воэцианцами и кокцеянцами, распространился на общественную сферу. Союзник Воэция в Лейдене, Йоханн Хорнбек (1617-66 гг.), в 1655 г. издал написанный на голландском языке трактат, который был, по сути, воззванием к обществу и Церкви против Кокцеюса, сделанным через головы руководства университета. Кокцеюс уже высказывался о соблюдении субботы в своей «Summa» и других теологических сочинениях: по его мнению, Четвертая заповедь уже утратила прежнюю силу, и почитание Дня Господнего не обязывало соблюдать обременительные ограничения и отказываться от работы, как того требовал Воэций. Это была неотъемлемая часть теологии Кокцеюса; но он уклонялся от общей полемики и первоначально избегал открытых диспутов. Но противостояние, едва лишь возникнув, все более разрасталось, достигнув такого уровня, который заставил кокцеянцев выступить с ответом. Союзник Кокцеюса, Абрахам Хейдан, опубликовал свой «De Sabbate» (1658 г.) на латыни; но вскоре появилась голландская версия, и разразилась буря. В защиту Хорнбека коллега Воэция в Утрехте, Андрис Эссений, издал свой трактат, полный яростных нападок на Хейдана, тем самым вынудив вмешаться самого Кокцеюса. Кокцеюс издал пространный трактат на латыни, посвященный сущности христианского Воскресенья, отделяя его и его обязательства от иудейской субботы и ее соблюдения, которое некогда было предписано евреям в соответствии с данным им Заветом, теперь отмененным. Он отвергал строгость воэцианцев как не имевшую теологических оснований, настаивая, что его понимание Дня Господнего полностью соответствует Гейдельбергскому катехизису и актам Дордрехтского синода. Хорнбек отреагировал изданием расширенной версии своего трактата, на который и Хейдан, и Кокцеюс ответили очередными полемическими публикациями.

К 1659 г. Северо- и Южноголландский синоды были охвачены волнением. Синод, собравшийся в Гауде, ссылался на «пагубные споры и растущие несогласия, которые так тяжело угнетают церковь в этих провинциях вследствие публикаций профессоров и проповедников в отношении соблюдения Дня Господнего». Большая часть синода соглашалась с Хорнбеком, что теология Кокцеюса нарушает чистоту Слова Божьего, узаконивая неблагочестивый труд и развлечения по субботам, что противоречит Четвертой заповеди. Но Синод, и, в еще большей степени, представители Штатов Голландии, присутствовавшие на его заседании, стремились не столько подержать одну из сторон теологического конфликта, сколько погасить его в зародыше. Синод попытался побудить профессоров оставить этот вопрос в покое, и воздержаться от дальнейшей печатной полемики на эту тему. Но Хорнбек отказался прекращать борьбу. Тогда Штаты Голландии дали указания своим представителям поручить Северои Южноголландскому синодам прекратить дебаты о соблюдении субботы, приказав, чтобы этот вопрос был оставлен в том виде, в каком он находился на (незавершенной) основе актов Национального Синода в Дордрехте. От кураторов Лейденского университета потребовали проследить за тем, чтобы профессора в дальнейшем не высказывались на тему соблюдения субботы ни устно, ни письменно. Внешне нейтральное, решение Штатов Голландии по сути дела было победой кокцеянцев, и считалось таковой, ибо его результатом стал отказ от всех мер по ужесточению соблюдения субботы.

Тогда как внешне теологический конфликт в Голландии был исчерпан, он разрастался в Утрехте и Гронингене. После изгнания ван де Велде и Йоханна Теллинка городские власти и Штаты Утрехта приняли меры по пресечению влияния воэцианцев в консистории, классисе и университете, что довело теолого-политическую «Kulturkampf» в городе до точки кипения. Одной из мер, принятых партией-фракцией Штатов, было назначение немецкого реформатского проповедника Франца Бурмана (1628-79 гг.), воинствующего кокцеянца, на кафедру теологии в Лейденском университете в июле 1662 г. Бурман, протеже Хейдана (на чьей овдовевшей дочери, Марии, он впоследствии женился), придя в университет Воэция, тотчас вступил в борьбу с воэцианцами, проявив себя неутомимым полемистом. Его написанная в развитие взглядов Кокцеюса «De Moralitate Sabbati» (1665 г.) стала одной из самых обсуждаемых книг середины века о соблюдении субботы, вызвав град опровержений со стороны Лоденстейна, Гентмана и других оппонентов. В конечном итоге, vroedschap и Штаты, встревоженные полемикой, запретили дальнейшие публикации на эту тему, а также вести дискуссии о ней в университете и в проповедях.

Штаты Голландии и Утрехта остановили диспуты о соблюдении субботы. Но они не смогли помешать распространению теологической конфронтации на более широком фронте, между воэцианской и кокцеянской группировками в официальной Церкви. Раскол стал фундаментальным не только в церковных и научных кругах, но и в органах государственного управления и всей культурной среде нидерландского Золотого Века. Ни у кого не вызывало сомнений, что теологический конфликт следует сдержать. Но, в то же самое время, партия Штатов и кокцеянцы проявляли все большую тенденцию к совместным действиям, так как обе группы рассчитывали смягчить конфессиональное давление и помешать кальвинистам ортодоксального толка занять господствующее положение в обществе, политике и официальной Церкви. В равной степени естественными союзниками были оранжисты и воэцианцы, так как и те, и другие стремились сломить политическое доминирование Штатов Голландии, с его конфессиональными последствиями. Арминиано-гомаристский конфликт начала XVII в. был более бурным и разрушительным, чем кокцеянско-воэцианский раскол во второй половине столетия. Но последний, который охватил нидерландскую реформатскую теологию, политику и культуру до середины XVIII в., просуществовал (на голландской сцене) намного дольше.

Продолжительное воздействие распри после смерти двух главных протагонистов (Кокцеюса в 1669 г., Воэция в 1676 г.) часто удивляло иностранных наблюдателей, которым стоило немалых трудов понять ее причины. Иностранцы, обычно принадлежавшие к интеллектуальному миру Франции или Британии, считали взгляды обоих враждующих лагерей причудливыми и трудно постижимыми. Один гугенотский автор в Нидерландах уверял, что во Франции и Англии образованные люди редко когда упоминали о Боэции и Кокцеюсе, не говоря уже о том, чтобы бесконечно спорить из-за их воззрений. Пьер Бейль с иронией предупреждал швейцарских знакомых в 1693 г., что иностранцы едва ли могли рассчитывать на получение профессорского места в голландских университетах, так как их предоставляли исключительно на основе воэцианско-кокцеянских соображений. Он объяснял, что в Лейденском университете с 1672 г. господствовали воэцианцы, поэтому «toute place vacante est toujours un morceau réservé pour quelqu'un qui s'est distingué par son opposition, et par son antipatie, au cocceianisme» («любое вакантное место всегда остается зарезервированным для того, кто известен своей оппозицией и своей антипатией к кокцеянству» (фр.)). Во Франекере, с другой стороны, «C'est tout le contraire» («Все обстоит наоборот» (фр.)), кокцеянцы изгнали воэцианцев. И он добавлял: «Et il est sür qu'hors ce pais-ci, on ne sait guère ce que c'est que cocceianisme et voetianisme» («хотя за пределами страны почти никто не знает, что собой представляют кокцеянство и воэцианство» (фр.)).