Читать книгу "Три принца и дочь олигарха - Мария Жукова-Гладкова"

Я тяжело вздохнула. Информацию из Лотара приходилось вытягивать мелкими порциями. Но я все равно вытяну! Из-за чего погибли Петр и Жан? Куда этот наследный принц втянул меня и отца?

Кстати, а зачем ему медальоны? Он их продать хочет? Улучшить свое материальное положение? Свое лично?

— Рассказывай все. Или я тебе лично завтра жену найду. Моя сестрица жаждет замуж. Вот и отправишься с ней в ЗАГС. За бабки вас завтра распишут. А с моей сестрицей ты не разведешься. Или все ваше королевство станет банкротом.

— Но ваш с ней отец…

— Будет только рад, что его дочь стала европейской принцессой. Не отвлекайся. Давай про медальоны.

— Лариса, ты знаешь, что происходит в Северной Африке?

— «Арабская весна»? Так она вроде закончилась. Если мы говорим про Тунис… Если брать современные государства, ты нашел медальоны на территории Туниса?

— Да. Но я не хотел оставлять их там! Ты же знаешь, что происходило в том регионе, когда арабы там все громили? Во всех мировых средствах массовой информации рассказывали, что устроили во время массовых беспорядков в Каире. Мародеры напали на Национальный музей Египта, где хранятся сокровища Древнего Египта. Ты успела там побывать до «арабской весны»?

— Успела.

— А «арабская весна» началась с Туниса! Вроде тихая страна с одним из самых высоких уровней образования населения в Африке, население — порядка десяти миллионов. И вдруг мгновенно вспыхивают массовые беспорядки, десятки жертв, смена президента, отставка национальной элиты.

— Там музеи пострадали?

— Национальный музей Бардо — музей римской мозаики и других античных артефактов, но позже, в две тысячи пятнадцатом году. Погибли двадцать три человека. Бардо — предместье города Туниса. И в том же году был совершен самый кровавый в истории этой страны теракт — боевик проник в один из отелей, тридцать девять человек убил, еще столько же ранил. В общем, после этого теракта ряд современных высокопоставленных священнослужителей решили, что нужно провести археологические раскопки, пока их вообще можно провести. Кто знает этих арабов?! Что они еще могут устроить?

— То есть попытаться найти христианские святыни и тайно их вывезти?

Наследный принц Лотиании молчал. Но молчание, как известно, — знак согласия.

— Что ты имеешь с этого?

— Я — христианин! И…

— Громких слов не надо.

— Но я на самом деле не хочу, чтобы уникальные артефакты были уничтожены, растоптаны, выброшены или проданы на черном рынке. Ты же видишь, что творят арабы? Ты же явно слышала про уничтожение памятников Пальмиры. Они стояли столько лет! Триумфальная арка, которая считалась визитной карточкой не только Пальмиры, но и всей Сирии! Она стала четырнадцатым памятником, уничтоженным террористами ИГИЛ! Ее взорвали эти нелюди! И этим террористам нравится показывать всему миру, как они уничтожают культурные и исторические памятники, всемирное культурное наследие!

— Но памятники-то ты вывезти не сможешь! Даже если этим займутся Ватикан и Русская православная церковь совместно!

— Но можно спасти хоть какие-то артефакты.

— Что ты собираешься делать с медальонами?

— Они будут выставлены в одном из музеев Ватикана.

— Ты лично что с этого имеешь? Только не надо про благородство, спасение памятников, долг христианина и прочее.

— Но я на самом деле…

— Верю. Давай это пропустим.

— Ватикан и дальше будет финансировать мои экспедиции. В нашем дворце будут проводиться выставки…

— Вот это я понимаю!

Дворец в Лотиании на самом деле периодически используется для проведения выставок — залы позволяют. Королевская семья живет довольно скромно, в особенности по меркам ряда наших граждан. Они занимают лишь малую часть дворца. Парадные залы открываются во время каких-то торжеств, там висят картины, стоят статуи. И именно в них организуются временные выставки. Эта часть дворца полностью отгорожена от жилой. Выставки не мешают обычной жизни королевской семьи, но позволяют заработать деньги. Например, там несколько раз выставлялись изделия Фаберже. Бывают выставки картин, но чаще — артефактов. И вроде бы и Национальный музей Египта, и Национальный музей Бардо в свое время присылали свои экспонаты. Значит, теперь будут еще выставки из музеев Ватикана?

Молодец наследный принц! Думает о своем королевстве. Хотя ведь его отец тоже думает…

— Ты уверен, что медальоны никто не найдет там, где ты их спрятал? Я не спрашиваю, где они. Но ты хорошо подумал перед тем, как их прятать?

Лотар кивнул. Я же подумала, что они, вероятно, припрятаны где-то на нашей даче. А где еще, если он спрятал их в России? На яхту он заявился в костюме, без вещей. На шее был один медальон. Два других вполне можно было спрятать в кармане. У него был айфон, бумажник…

— Что ты ввез в Россию из своих вещей?

— Ничего. Айфон отобрал твой отец. Это же вроде даже при тебе было? Сказал, что по нему могут определить мое местоположение. Это правильно. Я подозреваю, что твой отец также хотел получить из него всю информацию, какую можно. И никакие пароли его не остановят. Бумажник с картами тоже отобрал. Евро на рубли мне у него на яхте поменяли.

Я только хмыкнула, а потом снова подумала про взрыв самолета.

Ведь если кто-то знал, что Лотар вывез медальоны в Россию (а кто-то точно знал) и решил организовать взрыв, следовало предполагать, что от медальонов ничего не останется. Мало ли что папины пластиковые тарелки с веселыми йорками остались целы. Так те коробки в хвосте стояли! А медальоны, если все еще были при Лотаре (что маловероятно), «погибли» бы вместе с Лотаром. Например, расплавились, раскололись. И надо было предполагать, что на место быстро прибудут представители разных органов и служб и копаться в обломках самолета будет нельзя!

То есть Лотара хотели убить, чтобы не мешал поискам. А теперь они отправятся за медальонами? На мою дачу? Где дети и бабушка?!

Я схватила телефон и набрала номер начальника службы безопасности моего отца, старого кагэбэшника, которого мы с отцом очень уважаем, потому что служил не за страх, а за совесть, и служил великой стране, с которой считались во всем мире и которая и была такой, в частности благодаря миллионам таких вот людей, которые не воровали, а верили в светлое будущее и честно делали свое дело и все, от них зависящее, чтобы это будущее поскорее наступило.

— Слушаю, Лариса Ивановна! — отозвался начальник службы безопасности, несмотря на поздний (или ранний) час.

— Простите, что разбудила.

— Я не сплю. Мои соболезнования.

«Конечно, он уже работает по этому вопросу. Уж если я успела приехать на место и поговорить со следователями…»

— Я сейчас в Новгороде. Утром поеду обратно. Пошлите, пожалуйста, охрану ко мне на дачу. Немедленно. На нее могут попытаться проникнуть, чтобы… кое-что искать. Могут пострадать дети.