Читать книгу "Красный хоровод (сборник) - Юрий Галич"

Мимоходом зашел в цирк Чинизелли.

Программа была обычная — дрессированные лошади и собаки, гимнасты, музыкальные эксцентрики, клоуны, эквилибристы, даже чемпионат международной борьбы, с решительной схваткой Георга Луриха и доктора Шварцера, известного под именем Черной Маски.

Зато совсем необычно было другое.

За десять рублей я сидел на балконе, наблюдая не столько цирковую программу, сколько толпу. В глаза кидались демократические косоворотки, картузы, кепки, высокие сапоги. Все это, развалившись, занимало кресла партера, в которых еще так недавно сидел на цирковых премьерах цвет невской столицы — дамы высшего общества, нарядные демимонденки, офицеры гвардейских полков, лицеисты, правоведы, пажи.

Да не будут истолкованы мои слова, как жалобы рафинированного эстета, не выносящего зрелища народной толпы. Но дело именно в том, что это не был народ, в истинном значении слова. В огромном большинстве, это был полупьяный, праздный, темный столичный сброд, отбившаяся от своего прямого дела солдатчина, торжествующий хам, взбунтовавшийся раб, не сознающий жестоких последствий своей «победы»…

В одной из лож бенуара, окруженная кавалерами в матросских куртках, со сползающими на лоб вихрами, с букетами в руках, с циничными, наглыми, вызывающими улыбками, сидела жена хорошо известного мне гвардейского офицера, молодая красавица баронесса И.

Я не хочу бросать в нее камень.

Но в антрактах, не столько от возмущения, о, нет, не от возмущения, а просто из чувства некоторой предосторожности, я избегал с ней встречаться.

Подавленный и расстроенный, в ту же ночь я покидал Петроград, чтобы через несколько дней расстаться с ним, может быть, навсегда…

9. Исход из рая

Девять месяцев хмурого, мрачного, полуголодного существования в Российской Советской Федеративной Социалистической Республике, в утопическом царстве, в фантастическом государстве, прикрывшемся какой-то абстрактной химической формулой РСФСР, взамен великого имени — России, способны отравить жизнь даже философу.

Когда же комиссар берет вас определенно на прицел и, предъявив обвинение в организации крестьянских выступлений, предлагает одновременно должность «военрука», остается единственный выход:

Без долгих дум и колебаний бежать из обетованного рая…

Так поступил и я, сменив свидетельство совдепа на паспорт украинского гражданина и заручившись рядом ценных наставлений. И в тот же день, благословляемый доброжелательной фортуной, с имуществом, вмещавшемся в карманы темно-синей пиджачной тройки и маленький походный чемодан, в фуражке железнодорожного агента со спасительной эмблемой на челе, уже катил на юг…

Отъезд мой был внезапным и поспешным.

Еще вчера я продолжал влачить существование в глухой усадьбе, без цели и без всяких планов, в томительной, непередаваемой тоске, с единственной, весьма слабой надеждой на изменение политических условий.

Среди всеобщего разгрома усадьба наша, как утлый островок в волнах бушующего океана, каким-то чудом еще сохранилась. Я это объясняю добрым отношением крестьян, сравнительной зажиточностью их, а главное тем обстоятельством, что наш хозяйский инвентарь не представлял особого соблазна. Хорош был только дом да пятьдесят голов высококачественного скота.

Хозяйство не лежало на моих плечах. Я исполнял домашние работы, пилил дрова, чинил заборы, расчищал дорожки, а на досуге промышлял за зайцами и птицей, пока мое охотничье ружье не перешло, увы, в чужую собственность.

Мое единственное развлечение, охота — прекратилась. Моя домашняя библиотека прочитана до последнего тома. Мои ближайшие соседи — давно покинули насиженные гнезда и разлетелись по неизвестным направлениям.

И я один, как белая ворона, приковывающий внимание местного совдепа и волостных властей.

О, смутный, темный рок!..

Какими-то окольными путями — потайными записками, передаваемыми на ухо слухами, обрывками антибольшевицких листков, доходят сведения о борьбе на юге, о Добровольческом движении, о восстании казаков на Дону, о гетманском перевороте на Украине.

Эти слухи терзают сознание и с каждым днем, все сильней, все настойчивей, толкают в сторону активных решений. Необходимо принять участие в этой борьбе, несущей России освобождение от ненавистного ига. Нельзя уклониться от великой задачи, призывающей к исполнению долга перед родной страной.

Все маленькое, личное не должно ли быть принесено в жертву во имя национальной идеи и борьбы с преступною властью, продолжающей окровавленными руками сеять смуту, разрушение, смерть?

Я утомлен физически и морально, но это не оправдание. Все чувства и помыслы мои прикованы к югу, к тем героическим людям, которые не склонили своей головы перед шайкой интернационального сброда, а слабые количеством, но сильные духом бросили вызов Москве.

И все-таки я колеблюсь…

Однако, когда уездный комиссар потребовал определенного ответа на вопрос о привлечении меня на службу в Красную армию, я понял, что на этот раз мое пассивное сопротивление не будет иметь шансов на успех.

Я очутился в невыносимом положении.

Решимость сменялась припадками малодушия. Желание отдать себя течению событий заменялось вспышками упорства. Упадок воли сопровождался тотчас притоком каких-то свежих, властных сил.

— Что делать?

К этой борьбе противоположных чувств и настроений примкнула одна маленькая женская сила, поколебавшая, однако, сразу равновесие весов. Одна из чаш метнулась высоко на воздух, другая тотчас опустилась книзу.

— Уезжай!

— А ты?

— Я остаюсь!.. Ты знаешь, я не могу уехать!.. Милый, мы скоро встретимся!

Я заглянул в глаза. В них была твердость и уверенность. В них была нежность, ласка, любовь. Я прочитал в них еще многое из того, что до сих пор стоит передо мной, как яркий и неугасимый светоч, на моем одиноком скитальческом пути.

— Мы скоро встретимся!

Ах Лялька, предчувствие твое не оправдалось!.. Единственный, может быть раз ты обманулась в своих ожиданиях!.. Порой мне кажется, что ты сознательно ввела меня в это трагическое заблуждение, чтобы вдохнуть недостававшую мне бодрость, чтобы отбросить раздиравшие меня колебания.

— Прости, мой светлый ангел!

И вот я снова в Петрограде — беглец, навостривший лыжи, изыскивающий все возможности, чтобы преодолеть препятствия к простору, к истинной свободе, к живительному солнцу юга, к будущей борьбе с преступным интернационалом, вонзившим свои когти в сердце измученной страны…

Сначала — Лиговка с семиэтажной каменной громадой, фабрикой небезызвестного Сан Галли, один из служащих которого, инженер Веселовский, исполняет обязанности консула «Державы Украинской»…