Читать книгу "Пение под покровом ночи. Мнимая беспечность - Найо Марш"

— Чувствуете и сейчас?

— Да, и очень отчетливо. За всем этим кроется некое невыразимое несчастье, — ответил отец Джордан. — Вот только никак не могу определить, от кого оно исходит.

— От мисс Эббот?

— Не знаю, не знаю.

— Пусть так, — заметил Аллейн. — Но ведь вы не это собирались сказать.

— Вы тоже очень чувствительны, — отец Джордан не сводил с него пристального взгляда. — Останетесь ненадолго, когда вечеринка закончится?

— Конечно.

И тут отец Джордан произнес так тихо, что Аллейн едва его расслышал:

— Вы ведь Родерик Аллейн, я прав?

III

В опустевшем салоне пахло окурками и недопитым спиртным. Аллейн отворил дверь на палубу: на небе блистали звезды, среди них покачивалась корабельная мачта, и ночное море билось о борта судна.

— Простите, что задерживаю вас, — произнес за его спиной отец Джордан.

Аллейн затворил дверь, и они уселись.

— Позвольте сразу же заверить, — начал отец Джордан, — что уважаю вашу анонимность… хотя нет, анонимность, наверное, не то слово. Ваше инкогнито, так будет лучше?

— Я не слишком придирчив к выбору слов, — сухо ответил Аллейн.

— Можете не беспокоиться, что я вас узнал. Это страннейшее из совпадений. Так могла бы сказать ваша жена при встрече.

— Неужели?

— Нет, я с ней не знаком, но большой поклонник ее живописи. Относительно недавно посетил ее персональную выставку, и один маленький портрет произвел на меня неизгладимое впечатление. Картина была без названия, но мой брат-священник, отец Коупленд из церкви Святого Эгидия, что в Уинтоне, знакомый с вами обоими, сказал, что это портрет мужа художницы, знаменитого инспектора Аллейна. Я очень хорошо запоминаю лица, и сходство неоспоримое. Уверен, что не ошибся.

— Трой, — заметил Аллейн, — была бы очень благодарна за такую оценку.

— Ну и еще одно. Это пари мистера Мэрримена было не спонтанным, а организованым специально, не так ли?

— Боже ты мой! Похоже, я просто осрамился!

— Нет, нет. Не вы. Вы были крайне убедительны. Это капитан.

— Да, пожалуй, он немного перестарался.

— Вот именно. — Отец Джордан подался вперед и спросил:

— Скажите, Аллейн, ради чего вы завели разговор об этом Цветочном Убийце?

— Ради забавы. Чего ж еще?

— Значит, не хотите мне говорить.

— По крайней мере, — небрежно произнес Аллейн, — у вас имеется алиби на пятнадцатое января.

— Но вы мне, конечно, не доверяете.

— Не стоит затрагивать этот вопрос. Вы ведь уже выяснили, я полицейский.

— Очень вас прошу, доверьтесь мне. Вы не пожалеете. Вы ведь можете проверить мое алиби, верно? Ну а другой случай, с этим несчастным дитя, которое ходило в церковь, с ним что прикажете делать? Это было двадцать пятого января. Тогда я был на конференции в Париже. Вы можете это выяснить, не составит труда. Вы, несомненно, поддерживаете связь с коллегами. Так что можете узнать через них.

— Думаю, это можно будет сделать.

— Так сделайте! Я вас умоляю. Если вы здесь инкогнито, как я подозреваю, вам нужен человек, которому можно довериться.

— Это не всегда оправдывает ожидания.

— Наших женщин нельзя оставлять одних. — Отец Джордан поднялся и смотрел на палубу через стеклянную дверь. — Вот, пожалуйста, полюбуйтесь.

Миссис Диллингтон-Блик решила прогуляться по палубе. Проходила мимо освещенных иллюминаторов над моторным отсеком и вдруг остановилась. Ее серьги и ожерелье мерцали, алый шарф, накинутый на голову, трепетал от ночного бриза. Тут из тени под мостиком вышел мужчина и направился к ней. Взял ее под руку. Они развернулись и скрылись из вида. То был Обин Дейл.

— Вот видите, — заметил отец Джордан. — И если я прав, таких вещей допускать нельзя.

— Сегодня у нас седьмое февраля, — сказал Аллейн. — А преступления совершаются с десятидневными интервалами.

— Но пока их было всего два.

— Была еще одна попытка пятого января. В прессе о ней умолчали.

— Вот как! Значит, пятого, пятнадцатого и двадцать пятого. Получается, что со дня последнего убийства прошло уже больше десяти дней. Если вы правы (и интервалы в конечном счете могут оказаться всего лишь совпадением), тогда опасность велика.

— Напротив. Если версия о десятидневных интервалах верна, то миссис Диллингтон-Блик в данный момент не грозит никакой опасности.

— Но… — Отец Джордан уставился на него широко раскрытыми глазами. — Вы хотите сказать, были еще преступления? Со времени нашего отплытия? Почему же тогда…

— Примерно за полчаса до отплытия этого судна и в двухстах ярдах от него. В ночь с четвертого на пятое. Убийца удивительно пунктуален, рассчитывает все до минуты.

— Боже милостивый! — воскликнул отец Джордан.

— На данный момент никто из пассажиров и команды, за исключением капитана, не знает об этом. И если только кто-либо не озаботится сообщить эту новость по телеграфу в Лас-Пальмас, так ничего и не узнают.

— Четырнадцатое… — пробормотал отец Джордан. — Так вы считаете, до четырнадцатого февраля мы в безопасности?

— Остается лишь надеяться. Может, выйдем немного подышать свежим воздухом перед сном? Думаю, стоит. — Аллейн распахнул двери. Отец Джордан последовал за ним.

— Я тут подумал, — заметил он, — вы, наверное, считаете, я люблю вмешиваться в чужие дела. Это не так. Просто у меня особое чутье на зло в любых его проявлениях. И еще я всегда считал своим долгом по мере сил предотвратить его, не допустить греха. Я, своего рода, духовный полицейский. Разумеется, с вашей профессиональной точки зрения, все это полная чушь.

— Почему же, я уважаю вашу позицию, — сказал Аллейн. Секунду-другую они молча смотрели друг на друга. — И вот еще что, сэр. Я очень бы хотел вам доверять.

— Ну, хоть какой-то шаг вперед, — произнес отец Джордан. — Оставим все как есть, пока не проверите мое алиби?

— Если вы не против, конечно.

— Разве у меня есть выбор? — спросил отец Джордан. И через секунду добавил: — В любом случае получается, у нас сейчас перерыв. До четырнадцатого февраля, так?

— Если эта наша версия о временных интервалах верна. Но она может оказаться неверной.

— Полагаю, психиатр…

— Да, доктор Мэйкпис, к примеру. Я уже подумываю проконсультироваться с ним.

— Но…

— Да?

— У него нет алиби. Он сам так сказал.

— Нас всегда учили, — заметил Аллейн, — что виновный в такого рода преступлениях человек никогда не признается, что у него нет алиби. У него оно всегда найдется. Ну, хоть какое-то. Так выйдем на палубу?