Читать книгу "Зелье для государя - Людмила Таймасова"

Генрих VIII отказался в 1541 г. выделить средства из государственной казны на экспедицию в Китай северо-западным маршрутом. В том же году корабль, снаряженный на деньги испанского вице-короля, предпринял попытку пройти из северных морей в южные через узкий пролив между 66 и 68 градусами северной широты, известный европейским мореплавателям под названием «Три Монаха». На южной оконечности этого пролива испанец обнаружил несколько судов, нагруженных товаром, и с флагами, на которых были изображены птицы «Алькатрас» (пеликаны). Моряки сигнализировали знаками, что они прибыли из Китая, и их путешествие [туда] продолжалось 30 дней. Из документа не ясно, кто опередил испанских путешественников, но вполне вероятно, что это были английские купцы. (В июле 1576 г. в правительстве Елизаветы I вновь рассматривалось предложение о выделении средств из королевской казны на экспедицию в Китай через пролив «Три монаха». Предполагалось, что дорога туда займет ровно 30 дней.)

Вполне вероятно, что англичане не оставили без внимания другой маршрут на Восток — через «Студеное море» — и опередили другие европейские страны, наладив чартерные рейсы в прибрежные воды Кольского полуострова или к устью реки Мезень. Оживление на лампожском рынке пушнины прослеживается с середины 1540-х гг. Резкое повышение спроса привлекло на Мезень охотников-самоедов, которые на протяжении длительного времени не привозили шкурки соболя для торговли «с русаками» из-за чинимых им притеснений со стороны местных властей. По челобитью представителей канинских и тиунских самоедов, 15 апреля 1545 г. великий князь Иван Васильевич пожаловал им несудимую грамоту, которая выводила охотников из-под юрисдикции местных органов власти и передавала под власть государевых сборщиков ясака, ставя их тем самым в привилегированное положение по сравнению с другими жителями Мезенского уезда. Грамота расширяла границы рыбной ловли и звериного промысла самоедов, а также выделяла место на царской «новой сокольне», где они могли останавливаться в дни ярмарки.

Генрих VIII. Художник Х. Гольбейн-Младший

Зимой 1548 г. товарооборот на Лампожской ярмарке достиг небывалого уровня. Десять лет спустя, в феврале 1558 г., английский купец Ричард Грей в своем письме из Холмогор к управляющему московской факторией писал, что на праздник Великого поста он собирается посетить ярмарку в Лампожне, куда должны прибыть многие охотники из Югры. Для обмена с ними он приготовил семь саней, нагруженных различными предметами обихода. Согласно прогнозу Ричарда Грея, торг ожидался «более доходным, чем в предыдущие десять лет». Слова англичанина свидетельствуют, что он имел достоверные представления о курсе обменных операций на лампожской ярмарке по крайней мере за десять предыдущих лет, то есть с зимы 1548 г.

В свете сообщения Ричарда Грея следует признать, что в грамоте Ивана IV к датскому королю, согласно которой начало русско-английских отношений датируется 1540-ми гг., содержатся достоверные сведения. Они фиксируют ту стадию торговых операций в Холмогорах, когда о присутствии английских скупщиков пушнины стало известно в Москве. Однако еще с начала 1530-х гг. английские купцы имели возможность наладить неофициальные связи с местными властями, которые не торопились докладывать в столицу о появлении заморских купцов. Н. И. Костомаров отмечал в своем исследовании, что взятки в заволжских областях использовались повсеместно. Подкупая воевод, «гости» приобретали для себя меха лучшего качества, а шкурки худшего достоинства отсылались сборщиками ясака в казну. Следовательно, сообщение английского источника — обзора торговых связей Англии с европейскими странами, представленного Якову I в 1603 г., — ориентировано на дату русско-английских коммерческих контактов, достоверно известную англичанам, но ускользнувшую от внимания фискальных властей в Москве.

Перенос торговых операций из Новгорода на берег Белого моря был удобен не только англичанам, но и местному населению, поскольку удешевлял стоимость импортного товара за счет сокращения транспортных расходов и пошлин. Уже в 1544 г. на реке Шексне, в семи верстах от Кирилло-Белозерского монастыря, трудами княгини Старицкой был основан Горицкий девичий монастырь. Место тихое, уединенное, но в то же время расположено недалеко от села Чаронда — в то время крупного транспортного узла.

Путь с Шексны и из Белоозерска на Онегу и далее в Поморский край был одним из древнейших водно-волоковых маршрутов. Помимо территориальной близости к селу Лампожня, при выборе местоположения Горицкого монастыря учитывалось и другое преимущество. Река Шексна издавна славилась отборными осетрами, которые поднимались на нерест из Волги к Белому озеру. По словам Генриха Штадена, «по реке Шексне нет городов или замков, но по дну забиты забои из бревен: на них ловится осетр, который идет из Каспийского моря и направляется к Белоозеру. Осетр этот поедается при дворе великого князя». Устроенная рядом с Горицким монастырем рыбная слобода, потеснив кирилловских старцев, стала главным поставщиком осетров к государеву столу. К концу 1540-х гг. Старицкие приобрели большое влияние при великокняжеском дворе.

Приблизившись в царскому трону, Старицкие не забыли о Сильвестре. Не позднее 1546 г. поп Сильвестр оставил Новгород и вместе с сыном Анфимом переехал в столицу, где получил место священника в кремлевском Благовещенском соборе. При этом его связи с иноземными купцами, поставлявшими итальянские ткани, шелковые нитки и металлическую фурнитуру, сыграли немаловажную роль. Очевидно, под влиянием княгини Ефросиньи юная царица Анастасия Романова основала собственную шитейную мастерскую.

Вполне вероятно, в кремлевские палаты были приглашены западные мастерицы и знаменщики с тем, чтобы возродить искусство великокняжеской «светлицы», находившееся в забвении после смерти Елены Глинской. Если поставки шелковых тканей, нитей и золотой тесьмы в Новгород осуществлялись английскими купцами, то вполне уместно предположить, что специалисты для царской мастерской также были приглашены из Англии. За такую возможность с радостью ухватились бы те вышивальщицы, которые остались без работы в 1547 г. В первый год правления Эдуарда IV правительство одобрило ряд актов, предусматривавших ужесточение мер по соблюдению «Закона, ограничивавшего ношение дорогостоящей одежды».

Первая известная исследователям пелена, созданная в Кремлевской мастерской, была вложена царицей Анастасией в Кирилло-Белозерский монастырь в 1548 г. Для изделий «светлицы» государыни харктерно использование большого количества жемчуга, драгоценных камней и металлических дробниц. Если наше предположение верно, то на царицыной половине Кремлевского дворца поселились «английской земли немки», от глаз которых не могли укрыться многие интимные подробности из жизни царской четы. На женскую половину долетали обрывки слухов о событиях, происходивших в официальных палатах: приемах, переговорах, совещаниях в правительстве, поездках государя на богомолье и т. д. Через английских поставщиков галантерейного товара важные сведения могли поступать в Лондон.

Пелена. Вклад царя Ивана Грозного и царицы Анастасии в ризницу Троице-Сергиевой лавры