Читать книгу "Дао физики. Исследование параллелей между современной физикой и восточной философией - Фритьоф Капра"

«И цзин» со временем стала не просто книгой для гаданий, а кладезем мудрости. И в таком качестве она гораздо масштабней. Много веков она была источником вдохновения для ведущих мыслителей Китая, включая Лао-цзы, некоторые глубокие афоризмы которого построены на основе этого текста. Конфуций очень тщательно изучал это сочинение, и большинство комментариев, составляющих более поздние слои книги, восходят к его школе. Эти комментарии, называющиеся Десять Крыльев, содержат структурный анализ гексаграмм с философскими пояснениями.

Основная мысль комментариев конфуцианцев, да и всей «И цзин», в том, что все явления изменчивы. Основной ее посыл — идея о непрекращающихся превращениях и преобразованиях всего сущего. Вильгельм призывал не чураться этой книги, Дао которой постоянно меняется, пролегая через шесть пустот. Здесь твердое и податливое сменяют друг друга и нет никаких правил, кроме перемен[86].

Глава 8. Даосизм

Из двух основных направлений китайской философии, конфуцианства и даосизма, именно последнее характеризуется более религиозно-мистической ориентацией, а следовательно, интереснее для сравнения с современной физикой. Подобно индуизму и буддизму, даосизм оперирует скорее интуитивной мудростью, чем рациональным знанием. Признавая ограниченность и относительность разума, даосизм дает способ освобождения от существующего мира и в этом контексте может быть сопоставлен с йогой или Ведантой в индуизме, а также Восьмеричным Путем в буддизме. В китайской культуре даосское освобождение значит освобождение от строгих правил и общественных регламентаций. Недоверие к привычным знаниям и логическим рассуждениям в даосизме проявляется сильнее, чем в какой бы то ни было школе восточной философии. Оно основано на твердой убежденности в том, что человеческий разум не может постичь Дао. Вот что говорил об этом Чжуан-цзы.

Забудьте о мудрости, отбросьте знания, и Поднебесная обретет мир[87].

В книге Чжуан-цзы не раз проявляется презрение даосов к рассуждениям и доказательствам.

Не за звонкий лай собаку считают хорошей, не за красивые речи человека считают добродетельным, а тем более — великим[88].

И еще один пример.

Те, кто спорит, не видят [пути][89].

Даосы рассматривали логическое мышление как часть искусственно созданного мира человека, наряду с общественным установками и нормами морали. Они не интересовались этим миром, сосредоточившись на созерцании природы, имевшем целью обнаружить «свойства Дао». И так они выработали подход, глубоко научный по сути; и лишь сильное недоверие к аналитическому методу не позволяло им создавать подлинные научные теории. И всё же тщательное изучение природы вместе с сильной мистической интуицией привело даосских мудрецов к глубоким откровениям, справедливость которых подтверждают современные научные теории.

Одно из самых важных откровений даосов заключалось в осознании того, что изменчивость внутренне присуща природе. Отрывок из «Чжуан-цзы» отчетливо демонстрирует, что грандиозное значение перемен становится очевидным в результате созерцания природы.

У пути нет ни конца, ни начала, у вещей есть смерть и рождение, их совершенство ненадежно; то пустые, то полные, не [навечно] обретают свою форму. Годы нельзя повторить, время нельзя остановить. Увядание и рост, полнота и пустота, конец и начало — вот почему называем великой справедливостью, судим о [естественном] законе тьмы вещей[90].

Даосы рассматривали все природные изменения как проявления динамического чередования двух противоположностей — инь и ян. Так они пришли к осознанию того, что любая пара противоположностей представляет собой единство, в котором полюса динамически связаны друг с другом. Западному человеку сложно принять мысль о внутреннем единстве противоположностей[91]. Нам кажется парадоксальным то, что ощущения и свойства, которые мы всегда считали противоположными, должны оказаться двумя сторонами одного явления. Но на Востоке всегда были уверены в том, что для достижения просветления нужно быть «выше земных противоречий»[92], а в Китае представление о единстве противоположностей лежит в самой основе даосской философии.

[Для всей] тьмы вещей это общее: и то, чем любуются, как божественным чудом, и то, что ненавидят как разложение. Разложившееся снова превращается в божественное чудо, а божественное чудо снова разлагается. Поэтому и говорится: «Единый эфир пронизывает [всю] вселенную», поэтому и мудрый ценит единое[93].

Представление даосов о движении как о последовательном взаимодействии противоположностей стало обоснованием для двух правил человеческого поведения. Они утверждают: если хочешь добиться чего-либо, следует начать с его противоположности. Вот что говорил об этом Лао-цзы.

Для того чтобы что-то уменьшить, безусловно, следует сначала это увеличить.

Для того чтобы ослабить, безусловно, следует сначала усилить.

Для того чтобы низвергнуть, безусловно, сначала следует это превозносить.

Для того чтобы взять, сначала, безусловно, следует дать.

Это называется утонченной мудростью[94].

И всегда, когда мы хотим сохранить что-либо, мы должны привнести в него долю его противоположности.

Будь согнутым, и ты останешься прямым. Будь незаполненным, и ты останешься полным. Будь изношенным, и ты останешься новым[95].

Такой образ жизни ведет мудрец, который достиг более глубокого видения мира, перспективы, с которой четко воспринимается относительность и полярная взаимосвязь всех противоположностей. И среди них в первую очередь находятся понятия добра и зла, соотносящиеся так же, как инь и ян. Признавая относительность этих понятий, а следовательно, и норм морали, даосский мудрец не стремится к добру. Скорее, он старается поддерживать динамическое равновесие между добром и злом. Чжуан-цзы недвусмысленно замечает по этому поводу следующее.