Читать книгу "Последние дни инков - Ким Маккуарри"

Когда еда была подана, Писарро попытался изложить Атауальпе свое видение ситуации. «Не воспринимайте как личное оскорбление тот факт, что вы потерпели поражение и были взяты в плен, — начал Писарро, — вместе с пришедшими со мной христианами, хоть их число и невелико, я завоевал намного более обширные земли, чем ваша, и [я также] сокрушил намного более могущественных повелителей, чем вы, принудив их признать власть императора, чьим вассалом я являюсь, — я имею в виду короля Испании и всего мира, по чьему повелению мы я вились завоевывать эту землю».

Писарро явно преувеличивал масштаб тех довольно незначительных стычек, в которые его отряд вступал до появления в Перу. Писарро, очевидно, мимоходом приписал себе захват далекой Ацтекской империи, в действительности осуществленный экспедицией Кортеса. Но послание испанского губернатора было очевидным: катастрофа, постигшая Атауальпу, была такой же закономерной, как движение звезд на небе, — и любое сопротивление в будущем окажется абсолютно бесполезным. «Вы должны усматривать большую удачу в том, что вы не были разгромлены таким же свирепым народом, каким являетесь сами, — продолжал Писарро. — Мы проявляем милосердие по отношению к нашим пленникам и покоренным врагам, мы воюем только с теми, кто воюет с нами. Имея возможность уничтожить наших побежденных врагов, мы воздерживаемся от этого, в основном мы предпочитаем прощать их».

Говоря все это, Писарро, конечно, исходил из того, что Атауальпе ничего не было известно о кровавых жестокостях, учиненных испанцами в Карибском море, в Мексике и в Центральной Америке, о деятельности Колумба, о торговле рабами и об убийстве ацтекского императора Монтесумы. В то время как Атауальпа молчаливо все выслушивал, Писарро начал выстраивать главную часть своего послания: «Когда у меня в заключении был один вождь, повелитель одного острова, я освободил его, с тем чтобы отныне он был верен мне. То же я сделал и в отношении других вождей — повелителей Тумбеса и Тулимасы».

Писарро сделал паузу, чтобы отрезать себе кусок мяса, — переводчик в этот момент еще продолжал переводить последнюю фразу. «Если вы оказались схвачены, а ваши люди атакованы и убиты, то это потому, что вы двинулись против нас с таким большим войском, а также ввиду того, что вы бросили на землю книгу, в которой начертаны слова Бога. Вот по этой причине наш Господь попустил тому, чтобы ваше высокомерие было сокрушено, так чтобы ни один индеец более не смог нанести оскорбление христианину».

Атауальпа, который, как все это отмечают, был умным человеком, немедленно понял смысл послания Писарро. Один свидетель писал:

«Атауальпа ответил в том смысле, что его обманули его военачальники, что они посоветовали ему не принимать испанцев всерьез. Сам лично он хотел явиться с миром, но они настояли на своем, теперь же те, кто давал ему эти советы, мертвы».

Инкский император, который всего лишь за несколько часов до этого являлся абсолютным повелителем величайшей империи, которую когда-либо знал американский континент, теперь просил у Писарро дозволения предоставить ему в пользование нескольких своих подданных. Вот как описывает это другой свидетель:

«Губернатор немедленно распорядился привести двух высокопоставленных индейцев, захваченных в ходе сражения. Император Атауальпа спросил их, много ли человек погибло. Те ответили, что вся округа усеяна телами. Он тогда направил послание остаткам [туземных] войск, в котором требовал от них не бежать, а явиться к нему в услужение, поскольку он не погиб, а удерживается христианами».

В то время как высокопоставленные индейцы отправились исполнять приказание Атауальпы, испанцы, наблюдавшие за всем этим, должны были вздохнуть с облегчением. Оказавшись, по сути, в безвыходном положении, испанцы пошли на огромный риск, предприняв попытку захватить императора — практически она не имела шансов на успех. Все могло повернуться совсем иначе. Если бы воины Атауальпы не запаниковали и, вместо того чтобы броситься бежать, обрушились на испанцев, то вырезанными оказались бы последние. Но Писарро изначально отчетливо понимал, что даже если бы ему посчастливилось захватить императора, предсказать его дальнейшую реакцию было невозможно. Будет ли Атауальпа сотрудничать? И если да, то будут ли его подданные продолжать повиноваться ему? Или же они проигнорируют его пленение и пойдут в атаку?

После того как два инкских вождя ушли, Писарро, вне всякого сомнения, облегченно перекрестился. Военачальник, стратег, дипломат, управленец, Писарро при всем этом был набожным христианином. Пятидесятичетырехлетний конкистадор истово верил в Божественное провидение. Он также верил в то, что сегодня Господь выступил на стороне проливших кровь христиан. Доказательством было пленение Атауальпы и тот факт, что столь многочисленное войско было разбито столь малым. В конце концов, инкский император и его подданные были неверующими, и их души, — если бы они не были обращены, — так или иначе, попали бы в ад. Хотя кровь и пролилась, Писарро тем не менее был убежден, что в конечном итоге он со своими конкистадорами осуществит свою миссию — обратит огромное количество неверующих в паству Господа.

Многие испанцы погрузились в сон — для некоторых это был первый отдых за более чем двое суток. Другим Писарро приказал патрулировать город в течение всей ночи. Вскоре жители города, еще днем попрятавшиеся по домам, заслышали звонкие шаги необычных огромных животных, на которых ехали бородатые захватчики: подковы лошадей медленно цокали по пустынным улицам. Между тем находившийся в храме Солнца Писарро распорядился постелить Атауальпе в той же самой комнате, в которой собирался расположиться сам. Укладывавшихся ко сну правителей, несомненно, беспокоили совсем разные мысли. В этой каменной палате отходили ко сну правители, от которых теперь зависела судьба всей империи: Писарро и Атауальпа — конкистадор и местный повелитель.

На следующее утро Писарро направил Эрнана де Сото с 30 всадниками обследовать старый лагерь Атауальпы, тот самый лагерь, где Сото впервые встретился с императором за два дня до этого. Когда они достигли места назначения. Сото заметил, что за прошедшее время мало что изменилось. То же огромное море палаток, разлившееся на огромном пространстве, и бесчисленные ряды туземных солдат, словно за день до этого испанцы не нанесли им значительного урона. Хотя в рядах индейцев ощущалась явная напряженность, никто из них не сделал ни шагу в сторону испанцев. По крайней мере в настоящий момент они подчинялись приказам своих командиров, которые, в свою очередь, подчинялись приказам их плененного императора. Получив разрешение на разграбление всего того, что он видел за несколько дней до этого, Сото набрал в лагере золота, серебра и украшений, после чего его отряд направился на равнины — там испанцы насобирали еще больше золотых предметов. Как раз на равнине напуганные слуги Атауальпы побросали предметы сервиза и украшения, после чего обратились в бегство. Прежде чем солнце высоко поднялось в синем небе. Сото и его люди

«вернулись в лагерь… с большим числом [туземных] мужчин, женщин, овец [лам], изрядным количеством золота, серебра и одежды. В числе награбленного добра присутствовало 80 000 золотых песо, 7000 серебряных монет и 14 изумрудных камней. Золота и серебра было в огромном количестве — большие и малые блюда, кувшины, миски, большие сосуды для питья и прочие предметы. Атауальпа сказал, что все это предметы его столового сервиза и что те индейцы, которым удалось бежать, забрали еще значительное их количество».