Читать книгу "История философии. Древняя Греция и Древний Рим. Том II - Фредерик Коплстон"

Взгляд Платона и Аристотеля на государство как на образование, помогающее человеку достичь своей цели – прожить достойно свою жизнь или стать счастливым, – которое, по природе своей, выше отдельного человека и семьи, оказал огромное влияние на всю последующую философию. В Средние века христианские философы (что было для них совершенно естественно) отдали пальму первенства личности и семье и создали новую концепцию «совершенного общества», под которым они понимали Церковь. Ее цель более возвышенна, чем цель государства (это объяснялось еще и тем, что национальные государства в Средние века отличались известной слабостью). Однако стоит только вспомнить о Гегеле в Германии и Брэдли и Бозанкете в Англии, как становится ясным, что греческая концепция государства не умерла вместе с греческой свободой. Более того, хотя в этой концепции роль государства была сильно преувеличена (особенно там, куда не дошел свет христианства и не смог внести коррективы в это одностороннее преувеличение), она отличается большим разнообразием и находится ближе к истине, чем концепция Герберта Спенсера, например. Ибо государство существует ради благополучия своих подданных, то есть играет положительную, а вовсе не отрицательную роль; подобная позитивная концепция государства имеет полное право на существование, если она, конечно, не отягощена мистическими преувеличениями тоталитарного государства. Несмотря на то что горизонт Аристотеля был ограничен рамками греческих городов-государств (хотя он и поддерживал связь с Александром Великим) и он почти ничего не знал о нациях и империях, он сумел гораздо глубже познать сущность и назначение государства, чем теоретики laissez-faire[7] и британской школы от Локка до Спенсера.

2. В «Политике» обсуждение вопроса семейных отношений сведено фактически к описанию отношений между хозяином и рабом и способов приобретения богатства. Рабство (раб, по мнению Аристотеля, это живое орудие для выполнения тех или иных действий, то есть помощь хозяину в жизни) совершенно естественно. «С самого момента своего рождения одни предназначены для того, чтобы повиноваться, а другие – для того, чтобы властвовать»4. «Очевидно, во всяком случае, что одни люди по природе свободны, другие – рабы, и этим последним быть рабами и полезно и справедливо»5. Для нас это утверждение кажется чудовищным, однако не следует забывать, что оно строилось на вере Аристотеля в то, что все люди различны по своим интеллектуальным и физическим способностям и потому должны занимать разное положение в обществе. Мы сожалеем, что Аристотель одобрял современный ему институт рабства, но в те времена человек не мог думать иначе. Если отвлечься от исторических условий, в которых жил Аристотель, то неприемлемым для нас должно стать не признание различий в способностях и приспособляемости людей (это настолько очевидно, что не требует доказательств), а та жестокость, с которой Аристотель подразделял всех людей на два класса, и его уверенность в том, что раб по своей природе стоит ниже свободного человека. Однако слова Аристотеля о том, что хозяин не должен злоупотреблять своей властью, поскольку интересы хозяина и раба совпадают, и что всем рабам следует оставлять надежду на освобождение, в какой-то мере служат для него оправданием. Более того, он признавал, что ребенок раба по природе не обязательно тоже должен быть рабом, и порицал обращение в рабство людей, захваченных во время войны, на том основании, что высшая власть не всегда бывает совершенной, а война может быть и несправедливой. Тем не менее его одобрение рабства само по себе – весьма прискорбный факт, который свидетельствует об ограниченности мировоззрения философа. Ведь Аристотель фактически отрицал законность исторического источника рабства (захват пленных во время войны) и в то же время оправдывал рабство и подводил под него философскую основу!

3. Существуют в целом два разных способа наживать состояние и один занимающий среднее место между этими двумя.

i) «Естественный» способ заключается в накоплении необходимых для жизни средств с помощью занятий земледелием, скотоводством и охотой.

ii) Способ, занимающий среднее место, – это натуральный обмен. В нем вещь используется «не по назначению», но поскольку она используется для приобретения того, что нужно для жизни, то мы можем назвать обмен естественным способом приобретения состояния.

iii) Третий, «неестественный», способ заключается в накоплении денег, которые можно обменять на товары. Нам кажется странным, что Аристотель с таким презрением относился к торговле, однако оно в значительной степени определялось обычным для греков отношением к коммерции как к чему-то нечестному и потому недостойному свободного человека. Очень важно отметить презрение Аристотеля к «ростовщичеству», или порождению денег деньгами, как он его назвал. «Деньги были созданы для обмена, а не для того, чтобы приносить прибыль». Такое заявление отвергает все способы получения прибыли, но Аристотель, по-видимому, имел в виду деятельность ростовщиков, которые наживаются на тех, кто испытывает нужду, легковерен или невежествен, хотя конечно же Аристотель обосновывал свое отношение к ростовщичеству идеей «естественного» предназначения денег. Численность коров, овец, а также плодов увеличивается естественным образом, зато количество денег таким путем увеличиваться не может. Деньги были созданы только для обмена, и ни для чего больше. Служить средством обмена – это их естественное предназначение, а если они не меняются на товары и не служат для оплаты труда, а пускаются в рост – это неестественный способ использования денег. Следует ли говорить, что Аристотель и представить себе не мог современной финансовой системы? Если бы он жил в наше время, трудно предвидеть, как бы он отреагировал на современные финансовые операции – отверг их полностью или, может быть, пересмотрел свои взгляды.

4. Аристотель, как и следовало ожидать, не позволил себе увлечься картиной идеального государства Платона. Он не думал, что радикальные преобразования, предложенные Платоном, так уж необходимы; не считал он их и желательными, даже если бы их можно было осуществить. Он отвергал, например, Платонову идею о яслях для детей стражей на том основании, что общие дети – это ничьи дети. Уж лучше быть двоюродным братом в собственном смысле, чем сыном в том смысле, в каком понимал его Платон! Аналогичным образом он критиковал коммунистические принципы организации такого государства, поскольку они способны только породить раздоры и привести к неэффективному использованию общей собственности и т. д. Обладание собственностью вызывает чувство удовольствия, и Платону не следовало говорить, что государство станет процветать, если лишить стражей этого источника счастья, ибо если стражи будут несчастны, то кто же тогда будет счастлив? Платон в целом стремился ко всеобщей унификации. Аристотель в целом не одобрял накопления богатств, но он хорошо понимал, что необходимо не столько уравнять всех граждан в отношении собственности, сколько отучить их от стремления к наживе, а если кого-нибудь отучить не удастся, то надо поставить его в такое положение, чтобы он не смог чрезмерно обогатиться.

5. Аристотель определял обязанности граждан исходя из практики афинской демократии, которая сильно отличалась от современной выборной системы. По его мнению, все граждане должны научиться властвовать и быть подвластными, а для этого они должны попеременно пребывать и в том и в другом состоянии, кроме того, они обязаны участвовать в работе совета и суда. Таким образом, «о том, кто участвует в законосовещательной или судебной власти, мы можем утверждать, что он и является гражданином данного государства».