Читать книгу "На нашей улице - Мэри Хиггинс Кларк"

Заметив имя со спринг-лейкским адресом, Джоан сосредоточенно нахмурилась. Она еще раз прочла фамилию, но человека припомнить не смогла. Возможно, он приходил по вечерам, а с вечерними посетителями она почти никогда не встречалась. Так, минуточку! А не тот ли это мужчина, который приходил всего однажды, года четыре назад. Я в тот вечер забыла очки и вернулась за ними, как раз когда он садился в машину. А запомнила я его потому, что у него был очень расстроенный вид. Доктор сказала, что он посреди приема вдруг встал и ушел, и отдала мне стодолларовую купюру, которую он швырнул ей на стол. Я еще спросила, послать ли ему счет на оставшуюся сумму, а она ответила, что не стоит с ним связываться.

Пожалуй, лучше сразу рассказать об этом детективу Даггану, решила Джоан и сняла трубку. Так где его имя?

Дуглас Картер, Спринг-Лейк, Хейс-авеню, 101.

Томми Дагган и Пит Уолш в кабинете прокурора отчитывались по делу о пропаже Натали Фриз.

— Ее муж сказал, что она, вероятнее всего, уехала в Палм-Бич, и отказался беседовать с нами без адвоката, — закончил рассказ Томми.

— Какова вероятность того, что она объявится в Палм-Бич? — спросил Эллиот Осборн.

— Мы проверяем все рейсы.

— Муж позволил вам осмотреть дом?

— Его осматривал полицейский из Спринг-Лейка. Следов борьбы не обнаружил. Выглядит все так, будто она начала собирать вещи, а потом вдруг все бросила и уехала.

— Придется подождать, вдруг она объявится, — сказал Осборн. — Она взрослый человек и имеет право уезжать куда и когда ей вздумается. Говорите, ее машина в гараже? Может, за ней заехали? Нет ли там какого тайного возлюбленного?

— Нам об этом ничего не известно, — ответил Пит Уолш.

— Значит, будем ждать. Ничего другого не остается, — сказал Осборн. — Дагган, а чего это у тебя вид такой кислый?

— Вот думаю, не решил ли кто-то перенести тридцать первое на пару дней пораньше, — мрачно сказал Томми.

Наступила тягостная пауза.

— Почему тебе это пришло в голову? — спросил Осборн.

— Потому что она вполне подходит под схему. Ей тридцать четыре года, а не двадцать и двадцать один, как Марте Лоуренс и Карле Харпер, но она красивая женщина. Одним словом, у меня дурное предчувствие. К тому же мне не нравится ее муж. У Фриза было очень жиденькое алиби на момент исчезновения Марты Лоуренс. Он утверждает, что работал тогда в саду.

— А еще, — подхватил Уолш, — первые двадцать лет жизни он провел в доме, у которого были обнаружены останки Карлы Харпер и, возможно, Летиции Грегг.

— Нам пора к доктору Уилкоксу, — сказал Томми. — Он должен явиться в три.

— А что у вас на него? — спросил Осборн.

— Он сам изъявил желание прийти, — ответил Томми. — Никто его не вынуждал. Я сразу же сообщу ему, что он может уйти в любую минуту. В таком случае нам не придется напоминать ему о его правах. А мне, честно признаться, очень не хотелось бы вести себя официально. Он тогда может замкнуться.

— В чем вы его подозреваете? — поинтересовался Осборн.

— Он многое скрывает, и мы точно знаем, что он лжец. Мне и этого достаточно.

Клейтон Уилкокс явился ровно в три. Дагган и Уолш отвели его в отдельный кабинет и предложили присесть. Они заверили его, что он не является задержанным и может уйти, когда пожелает.

— Доктор Уилкокс, — начал Томми, — меня весьма удивляет тот факт, что вы оставили пост ректора Инок-колледжа всего в пятьдесят пять лет. Причем почти сразу после того, как подписали новый пятилетний контракт.

— Здоровье не позволяло мне выполнять обязанности ректора с полной отдачей.

— А что у вас со здоровьем, доктор Уилкокс?

— У меня больное сердце.

— Вы регулярно обращаетесь к врачам?

— В последнее время состояние стабилизировалось. После отставки у меня в жизни стало гораздо меньше стрессов.

— А когда вы в последний раз были у врача?

— Точно не помню.

— Вы также не помнили наверняка, бывали ли вы на приеме у доктора Мэдден. Что вы на это скажете?

— Я припоминаю, что посещал ее раз или два.

— Или девять, или десять. Записи в карте сохранились. — Томми вел допрос крайне осторожно. Он чувствовал, что Уилкокс начинает раздражаться, и боялся, что он встанет и уйдет. — Доктор, говорит ли вам что-нибудь имя Джины Филдинг?

Уилкокс побледнел.

— Точно не скажу.

— Двенадцать лет назад вы выписали ей чек на сто тысяч долларов. На чеке вы сделали пометку «Старинный стол и секретер». Ну, теперь вспоминаете?

— Я покупал антикварные вещи во многих магазинах.

— Мисс Филдинг, должно быть, очень оборотиста. Ей тогда было всего двадцать лет, и она училась на первом курсе Инок-колледжа. Так?

Пауза была долгой. Уилкокс посмотрел в глаза Томми, затем перевел взгляд на Пита:

— Вы совершенно правы. Двенадцать лет назад Джина Филдинг училась на первом курсе Инок-колледжа. Ей было двадцать лет. Она работала в моем офисе. Между нами возникла взаимная привязанность, что, разумеется, было против всяких правил. Она была девушкой из малообеспеченной семьи, училась на стипендию. Я стал давать ей деньги на карманные расходы. — Уилкокс отпил воды из стоявшего перед ним стакана. — Но затем я опомнился и сказал ей, что наши отношения придется прекратить, а она пригрозила подать на меня в суд за сексуальные домогательства. Сто тысяч долларов были ценой ее молчания. Я заплатил. И ушел с поста ректора, поскольку не доверял ей и решил, что, если она нарушит слово и подаст в суд, так будет гораздо меньше шуму.

— Доктор, а где Джина Филдинг сейчас?

— Мне о ней ничего не известно.

Я ему верю, подумал Томми. Но это не снимает с него остальных подозрений, а лишь доказывает, что его привлекают молоденькие девушки. К тому же орудием убийства был шарф его жены. И на утро, когда исчезла Марта Лоуренс, у него алиби нет.

После беседы с Уилкоксом Томми и Пит вернулись в кабинет Томми, где их ждало сообщение от Джоан Ходжес.

— Дуглас Картер! — воскликнул Томми. — Да он же сто лет как умер.

Эрик Бейли собирался поехать в Спринг-Лейк в субботу с утра и быть там в середине дня. Фургон он припаркует на Оушен-авеню. Там обычно стоит много машин, и старенький синий фургон вряд ли привлечет внимание.

Впереди Эрика ждал одинокий вечер, и им овладело беспокойство. На следующей неделе акции его компании упадут почти до нуля. Ему придется распродавать все.

И виновницей этого кошмара была Эмили Грэм. Это она первая стала продавать акции. Не вложила в дело ни гроша, а десять миллионов заработала исключительно благодаря его гению. А затем отвергла предложенную им любовь.