Читать книгу "Стоунхендж Третьего рейха - Андрей Васильченко"

Эмиль Альтфельд

Свою археологическую деятельность исследователь совмещал с общественной работой. Так, например, он вместе с директором музея естествознания в Мюнстере Германом Райхлингом становится повторным учредителем «Доисторическо-антропологической секции Вестфальского союза науки и искусства». Дело в том, что эта ранее существовавшая организация прекратила свою работу с началом Первой мировой войны. Задачей возрожденного объединения было повышение интереса к древней истории Вестфалии. В планах исследователей было осуществление собственных раскопок, что делало секцию непосредственным конкурентом Вестфальской комиссии древностей. Впрочем, опасения оказались напрасными. Вестфалия была настолько богата на археологические объекты, что некоторые из них не исследованы до сих пор. Именно Юлиусу Андрее было поручено руководить раскопками, которые в 1934–1935 годах осуществлялись в Экстернштайне. У этого исследовательского проекта была своя политическая предыстория. В мае 1932 года Андрее вступил в НСДАП, а в феврале 1933 года присоединился к «Союзу борьбы за немецкую культуру». Судя по всему, именно это обстоятельство позволило ему возглавить раскопки на «спорном объекте». Кроме этого нельзя сбрасывать со счетов сугубо бытовые моменты. Дело в том, что работа в качестве приват-доцента не приносила особого дохода, а потому Андрее был намерен получить научное звание профессора в одной из структур, поддерживаемых государством.

Собственно, дальнейшая деятельность Юлиуса Андрее показывает, что он не был простым конформистом, который заботился лишь о своем кармане и благополучии. Именно с его подачи «Имперская секция праистории», которая действовала в рамках «Союза борьбы за немецкую культуру», начала кампанию травли целого ряда сотрудников Римско-греческой комиссии, в свое время созданной при Немецком археологическом институте. Именно Андрее в своих доносах обвинял их в еврейском происхождении.

Приведем текст одного из таких писем, написанных Юлиусом Андрее: «Официально доктор Берсу является евангелистом. Однако не подлежит никакому сомнению, что по происхождению он является евреем. Подобно случаю с доктором Унферзагтом мы имеем дело с крещеным евреем… Марксист Г. Кюн трактовал свастику исключительно как восточный символ. Этих людей давно надлежит устранить, но они работают со „знаменитыми“ тайным советником Шухгардтом и профессором Вигандом. Мы, „Имперская секция праистории“ в „Союзе борьбы за немецкую культуру“, выступаем за то, чтобы изменить положение вещей. Все эти господа не сделали ничего для изучения древней истории. Вся эта братия, которая намеревается двигать изучение истории в классическом направлении, дурно попахивает. Смеем надеяться, что Берсу будет принадлежать к числу тех, кто скоро исчезнет».

Несмотря на очевидную поддержку национал-социалистического режима, Юлиусу Андрее не удалось сделать сколько-нибудь заметную карьеру в первые годы существования Третьего рейха. Явное разочарование у него вызвало и то обстоятельство, что постепенно высокопоставленные национал-социалисты (прежде всего Гиммлер и Геббельс) начали открытую кампанию против Розенберга и «Союза борьбы». По большому счету Юлиус Андрее был первым из числа членов «Союза борьбы», кто быстро изменил свои воззрения на Вильгельма Тойдта и его теории. Однако и это не помогло ему в карьере. После окончания раскопок в Экстернштайне Андрее еще два года провел в Мюнстере, после чего принял приглашение стать профессором в университете города Галле. Там он должен был читать курс лекций, посвященных палеолиту и отложениям четвертичного периода. В годы Второй мировой войны Юлиус Андрее оказался в составе штаба рейхсляйтера Розенберга. Он был послан осуществлять археологические раскопки во Франции. Там он тяжело заболел. Юлиус Андрее скончался от болезни в 1942 году в Париже.

Ганс Рейнерт (1900–1990) является, наверное, самой спорной и самой противоречивой фигурой в немецкой исторической науке периода национал-социалистической диктатуры. До сих пор в литературе очень широко распространено мнение о том, что Рейнерт был самым убежденным национал-социалистом из всех немецких историков. Впрочем, сам Рейнерт предпочитал себя считать «главным учеником Густава Коссины». Ровесник века, Ганс Рейнерт родился в Трансильвании, где и окончил немецкую школу. После окончания войны, на которую он не попал в силу своего юного возраста, начал изучать теологию в Тюбингене, но очень быстро понял, что больше всего в жизни его интересует древняя история. В итоге с 1919 по 1921 год он изучал историю в том же самом Тюбингенском университете. Последующие четыре года он трудился ассистентом в институте древней истории. В 1925 году смог защитить диссертацию и был назначен приват-доцентом в ставшем ему родным университете Тюбингена.

Юность Рейнерта, его учеба в университете, работа приват-доцентом во многом были связаны с бесконечными финансовыми трудностями, которые испытывал он сам и его мать. После войны один из академических исследователей охарактеризовал Ганса Рейнерта как «типичного ученого, который, однако, в силу жизненных обстоятельств стал развиваться в ненужном направлении». Вальтер фон Штокар говорил о Рейнерте как о человеке, «поразительным образом оторванном от мира и совершенно неуклюжим с общественной точки зрения».

В 1920-е годы Ганс Рейнерт начал весьма претенциозный проект — раскопки в Федерзеериде «водного замка Бухау», который он сам именовал не иначе как «немецкая Троя». Во время этих раскопок Рейнерт использовал все последние достижения тогдашней науки. Проект оказался настолько интересным, что в 1927 году Гансу Рейнерту по линии «Общества помощи немецкой науке» было выделено специальное финансирование. Впрочем, итоги этих раскопок самим исследователем в научных публикациях были отражены только частично. Сейчас, когда исследователи говорят о Рейнерте, чаще всего приводят ссылки на иные публикации, которые имели научно-популярный характер. Между тем современники Рейнерта (даже из числа его противников) никогда не позволяли себе сомневаться в уровне его знаний и способностей — в нем видели именно ученого с великолепным аналитическим умом. Но, несмотря на это, уже с первых своих научных публикаций Ганс Рейнерт позиционировал себя как поборник «нордической теории».

Сейчас с определенной долей вероятности можно установить события, которые повлияли на политическое мировоззрение Рейнерта. Вне всякого сомнения, это было крушение кайзеровской Германии и Австро-Венгерской империи. Сам Рейнерт был саксонцем румынского происхождения, а потому острее многих других немцев ощущал свою национальность. К слову сказать, многие из активистов Национал-социалистической партии были немецкими эмигрантами, которых исторические потрясения занесли обратно в Германию. Это относится и к Альфреду Розенбергу, прибалтийскому немцу, который впоследствии стал покровителем Рейнерта. Сам же исследователь, живший в бедности, непременно хотел сделать стремительную карьеру.

Несмотря на то что уже в конце 20-х годов Рейнерт высоко оценивался ведущими специалистами в своей отрасли (Бресу, Кюн, Мерхарт и, конечно же, Коссина), он так и не смог занять место профессора ни в университете Гамбурга (1929 год), ни в Институте древней истории в Тюбингене (1931 год). Именно эти безуспешные попытки найти хорошо оплачиваемое место работы привели одного из лучших немецких специалистов в НСДАП. Впрочем, в большинстве своих писем и политических статей Ганс Рейнерт являлся именно таким, как его изображали современники — оторванным от реальности хорошим человеком, напрочь лишенным политического чутья. Хотя бы в силу этого на жизненном пути его неоднократно ожидали разочарования. Парадоксально, но факт — долгое время работу в высшей школе не мог найти человек, который, по свидетельствам своих учеников, являлся едва ли не лучшим преподавателем Германии. Один из них вспоминал: «Рейнерт был лучшим университетским преподавателем из всех, что встречались мне. Его лекции и задания преследовали одну ясную цель — побудить нас увлечься проблемой. Наряду с его гениальным преподавательским талантом, он располагал солидным багажом знаний, касавшихся прежде всего техники археологических раскопок. В этом деле он был новатором. Если у Рейнерта была возможность, то он давал в свободное от лекций время студентам поработать прямо в раскопе. Личное общение с ним не ограничивалось раскопками и университетскими лекциями, он тратил на это даже собственное время. Он мог дать, например, попользоваться своей байдаркой».