Читать книгу "Уголовный розыск. Петроград - Ленинград - Петербург - Валерия Пименова"

У тихого и скромного безрукого инвалида Лабуткина оказалась весьма бурная биография. Ему не исполнилось еще и тридцати, а за плечами у него было уже четыре судимости. Судили его в основном за мелкие кражи, и обычно он отделывался либо общественным порицанием, либо небольшими сроками заключения, которые ни разу не досидел до конца — попадал под амнистию.

Надо сказать, что привычка красть дорого обошлось Лабуткину. У него была очень хорошая профессия — отстрельщик оружия, сошедшего с заводского конвейера (в основном револьверов наган, поэтому стрелял он с обеих рук великолепно). На полигоне, где работал Лабуткин, испытывались также различные виды взрывчатки. Под шумок ему удалось стащить пироксилиновую шашку — хотел выкорчевать пень на огороде. Но взрывником Лабуткин оказался никудышным: шашка взорвалась у него в руках, и правую руку пришлось ампутировать.

Выяснилась еще одна интересная деталь: Герасимов и Лабуткин были двоюродными братьями.

Сотрудники угрозыска заинтересовались и Мариной, женой Лабуткина. Она отличалась скандальным характером и уже имела судимость… за воровство. Вот уж воистину: рыбак рыбака видит издалека.

На дни убийства у Лабуткина, в отличие от Герасимова и Трофимова, алиби не было. Но даже у опытных оперативников, прошедших через «револьверный лай» двадцатых годов, не укладывалось в голове, что молодые люди, только что ставшие родителями, убивали людей из-за ношеных вещей и мизерных денег.

А в это время, 17 февраля 1935 года, на Пороховых вновь прогремели выстрелы. На этот раз жертвой стал гражданин Бауэр. Колодей не сомневался, что это убийство — дело рук подозрительной троицы с Пороховых. Но кто из них конкретно стрелял, у кого спрятан револьвер?..

Все сходилось на Лабуткине, и, хотя тюремный стаж был у него невелик, Колодей был убежден, что тот ничего не признает без мощных улик.

А преступник уже уверовал в свою неуловимость. Он постоянно сокращал сроки между убийствами, и 18 марта 1935 года напал на гулявших в весеннем лесу сотрудников одного из ленинградских ресторанов Сакаева и Андерсон.

Убийца выскочил из кустов, выстрелом в голову убил Сакаева, а затем набросился на несчастную женщину. Снял с пальцев кольца, цепочку с шеи, забрал наличные деньги, а потом… попросил у своей жертвы адресочек.

Перепуганная до смерти Андерсон никому, даже товарищам по работе, ничего не рассказала о разыгравшейся в лесу кровавой драме. В милицию обратились родственники убитого Сакаева. Выяснить с кем и куда он отправился погулять, оказалось несложно.

Чтобы не травмировать Андерсон вызовом в милицию, Колодей сам пришел к ней домой. Она сильно нервничала, долго не могла собраться с мыслями, но в конце концов взяла себя в руки и рассказала о происшествии. И назвала главную примету убийцы — отсутствие правой кисти на руке.

Круг замкнулся.

Получив в прокуратуре санкции на арест Лабуткина и обыск у него дома, Колодей разбил своих людей на две группы. Первая выехала на обыск, а вторая во главе с Яковом Александровичем отправилась задерживать убийцу.

Обыск дал более чем неожиданные результаты — улики, что называется, лежали на виду. Были найдены птичьи клетки старика Бухарина, ломбардные квитанции супругов Гросс, вещи убитого Сакаева, колечки и цепочка Андерсон. В детекторном приемнике (большая роскошь для тех лет) был обнаружен никелированный наган и патроны к нему.

Во время обыска мать и жена Лабуткина пытались спровоцировать оперативников на скандал. Мария Лабуткина, подняв над головой грудного ребенка, пыталась добиться отмены обыска, угрожая в знак протеста бросить его на пол. Благим матом орала мамаша Лабуткина. Но спокойно, вежливо и настойчиво сотрудники милиции делали свое дело. И с каждой найденной новой уликой голоса скандалисток стихали…

Как и ожидал Колодей, арестованный Лабуткин пытался отрицать свою вину. Свидетелем этого первого допроса стал замечательный писатель и большой друг ленинградской милиции Юрий Павлович Герман. В своей повести «Наш друг Иван Бодунов» он так описал эту сцену: «…белозубый красавец нагло и весело… поигрывал мускулами одной руки под тонким сукном пиджака, спрашивал со смешком: „Значит, берете безрукого человека, любящего мужа, отца маленького ребенка, берете паропроводчика, имя которого не сходит с Доски почета!“

Что-то глухо стукнуло об стол — это был хромированный наган. И Лабуткин, крайне неохотно, но заговорил под тяжестью улик…»

У Александра Лабуткина была хорошая профессия, он неплохо зарабатывал, но… все время воровал. Его не могли остановить ни товарищеские суды, ни суд народный, ни лишение свободы. Даже то, что из-за кражи он стал инвалидом. А женитьба, как ни странно, лишь способствовала его алчности.

Со временем у Лабуткина появилось желание не только воровать, но и убивать. Он раздобыл наган, попросил Герасимова (не бесплатно, разумеется) изготовить к нему патроны, которые и опробовал на несчастных грибниках. Дальше — больше: Лабуткин захотел убивать из красивого оружия, и Трофимов, опять-таки за бутылку, отникелировал наган. С красивым наганом он и пошел на убийства, теперь уже с целью обогащения…

На допросах Лабуткин твердил, что совершал преступления из-за бедности. Но даже по тем временам семейство Лабуткиных никак нельзя было назвать бедняками — у них имелся большой участок, огород, скотина. Все это приносило пусть скромный, но стабильный достаток. Даже став инвалидом, Лабуткин получал зарплату по месту работы, а жена ни до, ни после родов не работала. Как не работала и его мать.

Под стать мужу была и жена. Она была в курсе всех его дел. Более того — именно Мария, познакомившись с кустарем Хейфицем, продумала план его ограбления и убийства. Знала о «подвигах» сына и мамаша. Вместе с невесткой отстирывала и готовила к продаже вещи убитых.

Но Лабуткину хотелось большого дела. Таким должно было стать убийство семьи лесника. Лабуткин уже добился согласия идти на дело своего собутыльника и родственника Герасимова, который делал ему патроны, и некоего Ковалева, спившегося и опустившегося алкаша, готового за бутылку пойти куда угодно и на что угодно. Готов был идти на дело и Трофимов. Арест предотвратил новое преступление.

Судил Лабуткиных и его сообщников не народный суд, а Особое совещание.

Приговор был беспощаден. «Лениградская правда» сообщила о нем в небольшой рубрике «Из зала суда».

Сотрудники уголовного розыска, принимавшие участие в раскрытии преступления:

Яков Александрович Колодей Василий Васильевич Панов

Свора

1933 год. Голодают самые хлебные районы страны — Украина, Кубань, Дон. Чуть легче живется столичным городам — Москве и Ленинграду, хотя и здесь хлеб получают по карточкам…

Ситуацию с продовольствием очень усложнила сталинская коллективизация. Непродуманная, проводимая людьми малоквалифицированными, без соответствующей профессиональной подготовки. Да и общеобразовательный уровень коллективизаторов оставлял, как говорится, желать лучшего.