Читать книгу "Муравейник Хеллстрома - Фрэнк Герберт"

— С какой целью вас послали сюда?

— Меня не посылали!

Она ухватилась за возможность развить в деталях свою легенду: о долгих часах работы Карлоса, редких отпусках, его интересе к птицам, ее собственном интересе к рисованию. В ее рассказе ощущалась некоторая практичность, нотка реальной семейной жизни. Ей даже почти захотелось, чтобы так было в действительности. Карлос не был таким уж плохим, несмотря на… Она прервала свой рассказ от внезапно пришедшей мысли. Она смутила ее. В ней имелся внутренний смысл. Почему она думала о Карлосе в прошедшем времени? Карлос мертв! Она ощутила уверенность в этом. Что такого сказал этот тип в темноте, что дало ей эту уверенность? Она верила своим инстинктам, и страх охватил ее.

Хеллстром заметил ее состояние по приборам и попытался отвлечь ее.

— Вы голодны? — спросил он.

Ей было трудно говорить, но все же, несмотря на сухой рот, Тимена ответила:

— Нет, у меня ужасно болит лодыжка.

— Мы позаботимся скоро о ней, — успокоил ее Хеллстром. — Скажите мне, миссис Дюпо, если вы были так напуганы, то почему не попытались вернуться на машине в Фостервилль?

«Да, именно это мне и надо было сделать!» — сказала она себе. Но тут же подумала, что этот и его друзья были готовы к такой попытке и ей бы не удалось добраться до города.

— Наверно, я что-то напутала. Она не заводилась.

— Довольно странно, — сказал Хеллстром. — У нас она завелась моментально.

Значит, они увезли и домик на колесах! Они уничтожили все следы пребывания Дюпо и Гринелли — оба мертвы. Слеза покатилась по ее левой щеке.

— Вы коммунистический агент? — хрипло спросила она. Неожиданно для себя Хеллстром засмеялся.

— Странный вопрос из уст простой домашней хозяйки! Его веселье наполнило ее гневом.

— Вы тот, кто болтает об агентах и Государственном департаменте! — выпалила она. — Что, в конце концов, здесь происходит?

— Вы не та, за кого себя выдаете, миссис Дюпо, — сказал Хеллстром. — Я даже сомневаюсь, действительно ли вы миссис Дюпо.

«Попал! — заметил он. — Значит, они просто работают вместе и не женаты».

— Подозреваю, вам не было… нет особого дела до Карлоса.

«Не было! — подумала она. — Это он хотел сказать! Он проговорился. Ложь вышла наружу».

Она стала припоминать все замечания, касающиеся Карлоса, сделанные этим невидимкой. Мертвый не испытывает боли. Здесь было чувство «покончено» в каждом упоминании о Карлосе. Она заново оценила свое положение. Темнота могла иметь более важное назначение, отличное от сокрытия личности допрашивающего. Например, поставить ее в непривычные условия, ослабить защитные рефлексы. Она попыталась проверить, насколько надежно ее привязали. Дьявольски крепко!.

— Вы не ответили мне, — сказал Хеллстром.

— Не чувствую себя обязанной. Полагаю, вы чудовище!

— Ваше агентство является ответвлением исполнительной власти правительства?

— Нет!

Хеллстром иначе прочитал показания приборов. Вероятно, она сама в это верила, но в глубине души сомневалась. Хеллстром заметил, что она отчаянно извивается, пытаясь освободиться. Неужели она думает, что он ее не видит?

— Почему правительство проявляет к нам интерес? — спросил он.

Женщина отказалась отвечать. Ремни, которыми она была связана, создавали обманчивое впечатление. На ощупь кожаные, они поддавались ее усилиям, но стоило их ослабить даже на мгновение, как они тут же вновь плотно стягивали ее, и не меньше, чем раньше.

— Вы работаете на агентство, связанное с исполнительной властью правительства, — сказал Хеллстром. — Такого рода агентство просто так не будет совать нос в наши дела. Какой интерес мы представляем для правительства?

— Вы ведь меня убьете, не так ли? — спросила она. Выбившись из сил, женщина прекратила борьбу. Разум ее балансировал на грани истерии. Они собираются ее убить. Они убили Карлоса и собираются убить ее. Предчувствие ее не обмануло. «Проклятый дурак Мерривейл! Все у него идет не так как надо! И Карлос — идиот из идиотов! Он, вероятно, попался в ловушку. Они поймали его и выбили из него всю его смелость. Это очевидно. Этот, в темноте, знал слишком много. Карлос все им выболтал, и они его убили».

Хеллстром видел, что женщина близка к истерике. Страх охватил его. Он знал, что частично причиной страха была его чувствительность к тонким выделениям ее тела. Она излучала ужас, и каждый в Муравейнике мог его принимать. Все работники обладают такой восприимчивостью. Ему даже не нужно смотреть на приборы. Комнату надо будет продуть, как им пришлось сделать после допроса Дюпо. Любой работник под воздействием таких эманации может выйти из равновесия. Ему, однако, надо исполнять свой долг. Возможно, под влиянием страха она выдаст то, что он больше всего хочет знать.

— Вы работаете на правительство, — сказал он. — Нам это известно. Вас послали узнать, чем мы тут занимаемся. Что вы ожидали здесь найти?

— Нет! — закричала она. — Нет! Нет! Нет! Карлос просто сказал мне, что мы едем отдохнуть. Что вы сделали с Карлосом?

— Вы лжете, — сказал он. — Я знаю, что вы лжете, и вы должны понять, что вам не удастся меня обмануть. Будет лучше, если вы начнете говорить правду.

— Вы меня убьете в любом случае, — прошептала она.

«Черт!» — подумал Хеллстром.

Праматерь предупреждала его, что в жизни может случиться кризис внутри кризиса. Его работники пытали Внешнего человека, что далеко выходило за рамки концепции милосердия. Такая концепция даже не приходила в голову работникам, занятым извлечением информации, необходимой для выживания Муравейника. Но такие действия оставляли отметины на теле всего Муравейника. Более не было невинных нигде в Муравейнике. Мы делаем еще один шаг в сторону насекомых, которым подражаем, подумал он. Его удивило, что эта мысль опечалила его. Хеллстром подозревал, что любая жизненная форма, приносящая не необходимую боль, разрушает тем самым свое сознание. Без сознания, отражающегося во Внешней жизни, жизнь может потерять свой смысл и свою цель.

С внезапным раздражением он рявкнул:

— Расскажите мне о «Проекте 40»!

В изумлении женщина открыла рот. Они знали все! Что они сделали с Карлосом, чтобы заставить его рассказать все? Ледяной ужас охватил ее.

— Говорите! — пролаял Хеллстром.

— Я… я не понимаю, о чем вы говорите. Приборы сказали ему все, что он хотел знать.

— Вам будет очень плохо, если вы будете упорствовать, — пояснил он. — Мне бы не хотелось доводить до этого. Расскажите о «Проекте 40».

— Но я не знаю ничего об этом, — простонала женщина. Приборы показали, что сказанное близко к правде.

— Вы знаете об этом кое-что, — жестко сказал Хеллстром. — Расскажите, что вам известно.