Читать книгу "Белая чума - Фрэнк Герберт"

Работая над фальшивкой, Джон вспомнил слова Мери о том, что обладание собственными паспортами заставит двойняшек почувствовать себя более значительными.

Воспоминания были странно перемешаны. Он чувствовал себя соглядатаем, всматривающимся в тайные радости ближнего и без разрешения сующим нос в чужие личные дела. Но Джон мог вспомнить радость двойняшек, сравнивающих свои фотографии, демонстрирующих свое умение читать и писать, важно выводящих свои подписи на соответствующих линиях.

Завершив химическую подчистку паспорта Мери, Джон почувствовал, что теперь окончательно вычеркнул ее из этого мира. Он полез в секретное отделение чемодана и посмотрел на три книжечки в синих обложках с золотым тиснением на них. Паспорта были реальны. Но сколько содержится в них от реальной личности? Если он очистит их, сделает ли это их бывших обладателей еще более нереальными? Джон пристально всмотрелся в кодированную перфорацию на паспорте Мери. Смех и счастье от получения этих документов были частью той кинопленки, что прокручивалась в его черепе. Он мог видеть Мери, вручающую паспорта каждому из-детей, сначала Кевину, потом Мейрид.

«Они личности, теперь у них есть документы, чтобы это подтвердить», – сказала она.

КАК ОНА МУДРА.

Джон спрятал три неиспользованных паспорта в тайник и вернулся к подделке. Его так лихорадило, что он испугался – не подхватил ли что-нибудь во время работы в лаборатории. Нет. Относительно своего собственного здоровья Джон был очень осторожен. Это было частью его общей цели.

Похоже было, что только эта цель заставляет его жить. Все прочее потеряло свое значение в метаниях планов и странной кинопамяти. Была лишь вызвавшая лихорадку безотлагательность. Джон мог почувствовать давление времени. Роковые письма уже готовились к отправке. Он включил свет на узкой лестнице рядом с кухней и забрал подчищенный паспорт Мери вниз в лабораторию. Лестница скрипела, пока Джон спускался, и он задумался, а сколько сейчас времени. Снаружи темно. Не имеет значения. На перилах лестницы повисла паутина.

«Сколько раз я проходил этим путем?»

Ему казалось, что он всегда жил здесь, всегда ходил по этой скрипящей лестнице. Это было вообще единственное место, где жил Джон Мак-Карти, а подвальная лаборатория возвращала ему ощущение жизни. Это стало основной частью его существования – выкрашенный белым лабораторный стол с тремя газовыми горелками, самодельная центрифуга в углу, автоклав, сооруженный из кастрюли скороварки, термошкаф с точным термостатом для создания контролируемой среды, электронный микроскоп, чашки Петри, хранящиеся в стерилизаторах… Был слышен звук окрасочного насоса, встроенного в основную вакуумную систему, связанного с насосом от аппарата для дыхания под водой.

Джон осторожно склонился над подделкой, работая деликатно, соблюдая точность в каждом мельчайшем движении. Мастер подделки был прав. В этом он действительно хорош. И вот оно – новое удостоверение личности. Лишь боль в спине подсказала Джону, что прошло довольно много времени. Он посмотрел на свое запястье и вспомнил, что оставил часы рядом с кухонной раковиной. Это уже не имело никакого значения. Лихорадочное ощущение срочности прошло. Только что родился Джон Гаррет О'Дей. Вот он на фальшивом паспорте – лысый мужчина со щеточкой усов и темными глазами, пристально глядящими наружу из квадратика фотографии. Джон взглянул на свое новое я. Джон Гаррет О'Дей. Он уже вжился в роль. Со стороны О'Нейлов в роду были О'Дей. И вот он на фотографии. Джону казалось, что он пятится все дальше назад по родословной, все дальше от Джона Роя О'Нейла, безжалостно уничтожая этого человека.

О'Нейла будут разыскивать, и, возможно, количество сыщиков увеличится после того, что сделал Джон Мак-Карти. Но О'Нейл и Мак-Карти исчезли. Остался только О'Дей, и скоро он будет далеко отсюда.

Его желудок сотрясло голодным спазмом. Джон повернулся к шлюзу, выполз наружу и запер лабораторию. Снаружи было светло. Его часы, лежащие на мойке, показывали девять тридцать шесть, и он понял, что это, должно быть, утро. Когда Джон входил в лабораторию, было уже темно. Да, субботнее утро. Всего через две недели Эчилл встретит свой судный день. Потом начнут прибывать письма с объяснениями и предупреждениями. Его воинство двигалось к месту битвы. Вот как он думал о том, что послал в Ирландию, Британию и Ливию.

Воинство.

Непоправимое свершилось. Возврата назад быть не может.

Джон услышал крики детей на аллее и внезапно подумал о соседях. Придут ли его войска и сюда? Вопрос этот возник в его сознании в силу безразличного любопытства и исчез так же быстро, как и появился.

«Пора уходить».

Тут Джон почувствовал что-то странное при мысли о доме. Не забыл ли он что-нибудь сделать внизу? Джон застегнул ремешок часов и заторопился обратно вниз в лабораторию, прополз в люк шлюза, оставив его открытым. Больше нет никакой необходимости в таких предосторожностях. Можно отбросить в сторону дотошные привычки Джона Мак-Карти. Когда он встал во весь рост, то посмотрел на боковой стол с привинченной к нему кухонной машинкой для горячего запечатывания. Джон подумал, что это простое приспособление для консервации пищи олицетворяет стиль всей его лаборатории. Следователи могут изумляться здесь его вдохновенным переделкам, машинам и приспособлениям, переделанным для целей, для каких они никогда не предназначались.

Тут Джон вспомнил, что забыл сделать, и это заставило его поспешить обратно в лабораторию. Термитные бомбы! Разумеется. Он осторожно двинулся вокруг лаборатории, устанавливая таймеры, потом наружу в подвал, где было еще больше мин.

Потом обратно наверх в кухню: съесть чашку сухой каши. От еды его потянуло в сон, и Джон начал было готовить кофе, но решил сначала прикорнуть у кухонного стола, положив голову на руки. Уехать ему было нужно до ночи.

Когда Джон проснулся, было двенадцать одиннадцать и все еще светло. Он чувствовал себя отдохнувшим, но спина ныла от того, что он спал, навалившись на стол. Все еще были слышны голоса детей, играющих на аллее.

«Все правильно. Это суббота».

Джон сполоснул лицо холодной водой у кухонной раковины, вытерся посудным полотенцем, потом пошел в спальню и закончил упаковывать вещи. Он снес свои чемоданы в фургон и начал подниматься по лестнице обратно на кухню, намереваясь приготовить кофе. На площадке Джон остановился, заледенев в шоке от громкого звука чего-то, разбившегося на кухне.

«Вор!»

Это был постоянный страх Джона Мак-Карти на протяжении всего проекта.

Его охватила ярость. Как они посмели? Джон преодолел последний лестничный пролет, ведущий на кухню, и чуть не споткнулся о футбольный мяч. В раковине была мешанина из битого стекла. В раме над раковиной осталось только несколько осколков.

До него донесся голос женщины, кричавшей в аллее позади его дома:

– Джимми-и-и! Джимми-и-и! Немедленно иди сюда!

Джон облегченно вытер пот.