Читать книгу "Человек с синдромом дна - Алина Витухновская"

Интеллигент же, в общем представлении, напротив, «глубоко и тонко чувствующий», его романтические переживания так же тотальны и изысканы.

Сие, конечно, несусветная чушь. «Глубоко и тонко» — это вообще ни о чем, некая невротическо-женская абстракция, почти истеричность.

Что же касается чувств к кому-то — интеллект расставляет свои приоритеты — например — сверхцели (идеологические и пр.), социальные амбиции и т. д., и тут уже не до «другого».

Но попробуй сказать в «приличном» «интеллигентном» обществе — что ты не испытываешь чувств по каким-то общепринятым поводам! Забьют ногами!

Хотя, что «греха таить». Птичку жалко. Бывает. Да.

Потребление против страдания

Потребление, против коего здесь так пошло и истерично принято высказываться, это, помимо прочего, антидепрессивный процесс, цивилизационный гешефт интеллекта — интеллекту.

Комфорт — презираемый левацкими снобами — так же бегство от страдания. Разве это плохо? Напротив. Страдание есть практически легализованная система управления. (Христианство, далее везде).

Всякий бегущий от страдания — становится более свободен. Это очевидно.

Русская церковь, русская литература и «русский» мирЪ — конечно же против. Ибо они выгодополучатели массовых страданий.

Но человек разумный страдать не желает. И прав всегда, когда ему это удается. Тем или иным образом, посредством потребления и комфорта в том числе.

Исключением является ситуация, когда страдание провоцирует переход к радикальному мышлению (действию), изменению ситуации. Но на такое 99 процентов человеческой популяции не способны по причине онтологического страха, не дающего им принять реальность как она есть.

Оскорблённая логика

Религиозное «воинство» видит вызов и «врага» везде, даже там, где его и нет вовсе. Судя по отдельным репликам, оно воспринимает и идею Добытия как некую антитезу вере. Т. е. не понимает самой природы и сути Ненуждания в вере. Как иначе понимать заявления вроде — «Каждый нуждается в спасении»? Не каждый. Я — нет. Мне не от чего и ни к чему спасаться. Даже мысли подобной ни разу в жизни не возникало в моей голове. Спасаются виновные, преследуемые, жертвы. Я — не первое, ни второе, ни третье. Что же касается «опыта Добытия», стоит уточнить — никакого опыта Добытия нет. Есть — Добытие. Я — и есть Добытие, лишь слегка деформированное человеческим воплощением.

Кстати, коли уж существует «оскорбление религиозных чувств», должно так же существовать оскорбление логики и здравого смысла.

Почему нет?

Внеморальность

Я внеморальна именно в той степени, что мне нечего возразить направленному на меня «злу» (здесь зло следует понимать, как нечто вредящее непосредственно мне), как принять (или же отвергнуть — в зависимости от обстоятельств) тот факт, что оно в данный дискретный момент обладает бОльшими относительно меня силовыми ресурсами. (Ну или же, напротив, ими обладаю я).

Конечно, бытие, как правило обладает превосходящим любого отдельного субъекта силовым потенциалом, что приходится с сожалением констатировать.

Исходя из сего, можно утверждать превосходство Силового Ресурса над моралью («добром» — «злом») и его высшую относительно них субъектную ценность.

Мелкобуржуазное

Помнится, некто в детстве, лет 14-ти, неформал, сказал — «Эту (про меня), эту нет, она в шубе!» Также Лимонов описывает некую юную красотку, которая в отличие от всех, бывших, кои «не красились, а только умывались» имела наглость заявиться в шикарной шубе.

Так вот, подобный взгляд, это не потребительство, и не левачество даже, а реакция советского человека, озабоченного значимостью фиктивных и демонстративных статусов.

Тогда как по мне — потребитель, это тот, кто не отвращается потреблением, желает потреблять (угодное) ему, понимает контекст самой культуры потребления («Американский психопат» — это тоже своеобразная культура потребления).

Более всего смешно слышать презрительное «потребитель» из уст неосоветских агитпроповцев. Кто-кто всегда был потребителем, так это советский человек. Он скупал и молился молился и скупал. Протирал пыль сервелатных сервантов и усталь хрустальных ламп.

Лолитошкольница, коей восхищалась я в детстве, за внешний вид, бойкость и знание (как мне казалось) каких-то неведомых тайн, на вопрос — «Что ты хочешь? (от жизни)» — изрыгнула — «СПОРТИВНЫЙКОСТЮМ», обернулась уродством и рассеялась в замужество и плотедряхление.

А вообще, все хорошее, скажу я вам, мелкобуржуазно. Не мелкобуржуазно только Очень Хорошее. Но его нет.

Равенство

А кого-то равенство угнетает как предельный инферно-кошмар. Этот «кто-то» и на дне готов очутиться, и в бездне, и в тюрьме, лишь бы не быть равным. Он онтологически прав. Ибо равенство — в своем пределе — есть полное стирание личности. Христианское «откажитесь от гордыни» — это оттуда. Матрица — она еще и ластик. Пожирающая стерилизация. Именно так она и разговаривает поповскими ртами. И стирает Я-Самость ядовитым ласковым языком.

Субъектная справедливость

Субъектная Справедливость. Проистекает оттуда же, откуда Представление Об Иерархии. Конечно же никакой общей справедливости (на всех и для всех) не существует и быть не может. Как не может быть, к примеру, идеальной демократии.

От того упреки к оппозиции, мол она дескать, недостаточно идеалистична, простонародна, кристально чиста (а проще говоря — лоховата) выглядят более чем комично.

К слову, мечта о лоховатой оппозиции — общая для прокремлевских и «взаправду оппозиционных» троллей. Простая мысль о том, что оппозиция не должна находиться в статусе «Иванушки-Дурачка», верней, даже всеми пинаемого Неваляшки во имя абстрактных идеалов — как-то: борьба с властью (но не за власть!) — будто бы не приходит никому в голову.

Именно — будто бы.

Эгос и окончательное решение вопроса

Ничто так не переоценено, как пресловутые Эрос и Танатос. За Танатосом ничего нет. Да и за Эросом — не густо, мягко скажем.

Как я уже писала Я (Эго, Эгос) — превыше всего. И всего значительней.

Другое дело, что де-факто Смерть (Танатос) побеждает Эгос. И человек слабый ищет от того в нем какую-то спасительность, сакрализует, так сказать, небытие. Вместо того, чтоб ударить по Танатосу окончательною Смертью — то есть, Небытием.

«Смерть смертию поправ» — как вы любите.

Это и будет Окончательное Решение Вопроса.

Маркс как капитал

Непонятно, отчего Маркс «антибуржуазен». Особенно, непонятно в его критике Гегеля.