Читать книгу "Серебряная ведьма - Пола Брекстон"

Допив чай, она, двигаясь скованно и неловко, подходит к спальному мешку и забирается в него. Кожа на руках стала сухой и шершавой от работы с глиной. Плечи ноют после тех долгих часов, когда она склонялась над верстаком. Живот бурчит от недостатка нормальной пищи. Виляя хвостом, к ней подходит Чертополошка, ложится, прижимается, и через несколько минут они начинают погружаться в беспокойный сон. Но, едва перестав бодрствовать, Тильда вдруг просыпается опять. Сначала ей кажется, что она услышала какой-то шум, но потом с внезапным страхом, выбрасывающим в кровь адреналин, ясно ощущает, что рядом с ней находится кто-то еще. Кто-то проник в студию. Чертополошка поднимает голову и начинает скулить. Ничто иное не смогло бы так усугубить тревогу ее хозяйки. В мерклом свете зимнего дня Тильда оглядывает студию, не смея двигаться, не смея даже вертеть головой. Постепенно глаза различают темную фигуру, стоящую в дальнем углу. Судя по тяжелым юбкам, это женщина, но, помимо них, ничто более не подтверждает пол существа – очертания фигуры скрывает длинный плащ, а лицо не разглядеть из-за закрывающего его капюшона и слишком тусклого освещения. Тильда чувствует, как прижимающаяся к ней Чертополошка дрожит всем телом. Она осторожно выбирается из спального мешка и встает на колени на лоскутном коврике, ни на мгновение не отрывая глаз от темной фигуры, неподвижно стоящей в углу комнаты.

Неужели это та женщина из лодки? Неужели она? Не могу понять. Не могу сказать точно.

Кто бы это ни был, Тильда уверена: гостья вошла не через дверь. Она не подходила к стеклянным дверям по морозу, не отпирала американского замка и не ступала по бетонному полу студии – не совершала ни одного из этих действий, таких обыденных и простых. От нее исходит что-то неуловимое. Какая-то человеческая энергия, не относящаяся к вещному повседневному миру. Тильда собирает все свое мужество и заставляет себя заговорить.

– Кто ты? Что тебе надо?

Фигура не отвечает, но слегка выпрямляется, становится выше и бесшумно движется вперед. Тильда хочет немедля скрыться: вскочить на ноги вместо того, чтобы стоять на коленях на полу, где она так уязвима, развернуться и бежать, бежать отсюда быстрее, чем она когда-либо бегала. Но она не может даже пошевелиться. К месту ее приковывает не только страх. Ей кажется, что приближающийся призрак держит ее железной хваткой, словно тисками. Чертополошка приникла к полу, она больше не скулит, уши прижаты, тело напряжено, но Тильда не может понять – для нападения или бегства. Вот грозная фигура уже совсем близко – до нее осталось меньше двух шагов.

– Что тебе надо? – повторяет Тильда.

Гостья поднимает голову, и проникающий сквозь стеклянные двери свет умирающего дня падает на ее лицо. Тильда пронзительно вскрикивает от ужаса. Она уже видела этот страшный облик. Это не лицо гибкой молодой женщины из лодки, а тот самый изуродованный, избитый, окровавленный образ, который внезапно возник перед ней, когда она смотрела в бинокль. Тильда пыталась забыть, но его нелегко стереть из памяти. Нос сломан и выглядит одновременно сплющенным и свернутым набок, один окровавленный глаз закрыт, другой – выкатился и чудовищно распух. Нижняя челюсть раздроблена ударом какой-то страшной силы – на том месте, где был рот, виднеется белая кость, а зубы то ли выбиты, то ли торчат под немыслимыми углами. Кожа женщины кажется отвратительно серой, но только там, где не покрыта черными и фиолетовыми кровоподтеками. Слипшиеся волосы падают на лицо из-под капюшона, который, как теперь видит Тильда, пропитан кровью.

Борясь с тошнотой, Тильда падает назад и, опираясь о пол руками, пытается отползти прочь, но бежать некуда. Из разбитого рта женщины вырывается зловоние, когда она открывает его и кричит: «Ллигад ам ллигад! Бивид ар гифер бивид!»[1]

При звуке этого скрипучего пронзительного голоса Чертополошка вскакивает и бросается на призрачную фигуру, рыча и злобно раскрыв пасть. Тильда смотрит, как собака врезается в женщину, ожидая увидеть еще больше крови, когда зубы пса начнут терзать искалеченное тело, но вместо этого видение в мгновение ока исчезает. Чертополошка приземляется на лапы, хватая зубами пустоту. Там, где только что стояла страшная фигура, ничего нет. Ничего.

Ее больше нет. Боже мой, она ушла!

Тильда с трудом поднимается на ноги: она в шоке, желудок готов извергнуть содержимое, сердце колотится, как после быстрого подъема на гору. Но теперь она в студии одна, если не считать испуганной и сбитой с толку собаки. Кто бы то ни был, что бы это ни было, оно выкрикнуло угрозу и исчезло.

Тильда кладет руку на голову Чертополошки, пытаясь успокоить животное. Очевидно, зайчатница страшно испугалась, но нашла в себе мужество, чтобы попытаться защитить хозяйку. Тильда падает на колени и обнимает дрожащую собаку.

– Молодец, девочка, молодец! Храбрая ты моя. Ты отпугнула ее, понимаешь. Она ушла. Ушла.

В часы, следующие за появлением призрака, Тильда начинает яснее осознавать, что необходимо обуздать свой страх. Было бы слишком легко просто собрать сумку и сбежать.

И, трусливо поджав хвост, поспешить к маме с папой. Я не смогла. Не смогла жить так, как мы собирались. Не смогла жить одна.

Они примут ее с распростертыми объятиями. Они поймут – или подумают, что поймут, – не задавая вопросов, на которые у нее нет ответов. Отец окружит безграничной любовью, и она снова будет в безопасности. Но что потом? Что она станет делать со своей жизнью? Неужели придется вечно жить с родителями? Неужели она всегда будет бояться, навсегда останется неуравновешенной, слишком слабой, чтобы жить собственной жизнью? А что, если эти видения, эти необъяснимые вещи останутся с ней, куда бы она ни уехала? Наверное, настало такое время, когда бегство – это не ответ.

Это мой дом, черт возьми. Это моя жизнь.

И Тильда обнаруживает, что может несколько часов подряд оставаться храброй, особенно когда занята. Но потом от ветра дребезжит оконное стекло, или сквозняк захлопывает дверь, или темнота длится слишком долго и кажется непроглядной – и тогда Тильду снова охватывает паника от мысли, что привидение, если это было оно, явится опять.

Что у нее было на уме? Что она пыталась мне сказать? Как случившееся с этой бедной женщиной связано со мной?

Тильда изо всех сил старалась вспомнить те странные незнакомые слова, которые женщина выкрикнула, обращаясь к ней. Она почти уверена: это были валлийские слова, но вывод сделан лишь на основе мелодичного говора современных валлийцев, который она время от времени слышала в этом краю. Она валлийского языка не знает, и из того, что говорил призрак, помнит обрывки, но одно слово запомнилось хорошо. Призрак, кажется, повторил его, и оно вроде бы звучало как «бивит». Тильда посмотрела его в карманном валлийско-английском словарике, который на новоселье подарил отец, но поиски оказались тщетны. Она теперь не может расслабиться, вынуждена все время оставаться настороже, и все же мысль покинуть коттедж ее не привлекает. Но хуже всего то, что жуткий вид привидения, та страстность, с которой оно говорило, и аура отчаяния и гнева, которую оно принесло, лишили Тильду вдохновения и заставили полностью остановить работу в мастерской.