Читать книгу ""Пятая колонна" и Николай II - Валерий Шамбаров"

О государственных делах, политике, назначениях при этих разговорах даже речи не было. Старец Григорий давал чисто духовные советы (он был малограмотным, но Священное Писание знал наизусть!), рассказывал о жизни русской деревни, о впечатлениях в своих путешествиях, если царь интересовался его мнениями по тому или иному вопросу — отвечал прямо, откровенно, как он делал всегда. Один из самых информированных людей в империи, начальник Охранного отделения генерал Глобачев, свидетельствовал: «Влияние Распутина на императрицу объяснялось исключительно верой ее в Распутина как в молитвенника и охранителя драгоценного здоровья ее сына, наследника престола…».

Но… болезнь наследника считалась государственной тайной. О ней знал очень узкий круг лиц. Николай II и Александра Федоровна как раз по этой причине уединились в Царском Селе, отказались от всех великосветских развлечений. Поэтому и о причине, по которой Распутина периодически вызывали во дворец, хранилось сугубое молчание. А сам факт, что безвестный странник регулярно встречается с самим царем, вызывал зависть, порождал сплетни. Григория Ефимовича обвиняли в шарлатанстве, в том, что он лечит людей, не имея ни квалификации, ни разрешения, хотя он не «лечил». Не пользовался никакими травами, кореньями, знахарскими заговорами, гипнозом (попробуй-ка применить гипноз для царевича за тысячи километров, из Покровского!) Распутин только молился — и его молитвы действовали.

В 1910 г. он перевез в снятую столичную квартирку собственных дочерей, отдал их в гимназию. А вокруг него образовалась общинка из таких людей, как Анна Вырубова, которые тоже тянулись душой к Богу, а от старца жаждали духовных советов, почитали за радость как-то послужить ему и помолиться вместе с ним. Но уж этого «просвещенное» и развращенное столичное общество вообще было не способно понять. Строились грязные догадки, пускались слухи. А любой верующий отлично знает, насколько агрессивными к их вере бывают неверующие.

Журналист Михаил Новоселов опубликовал две едкие статейки в «Московских Новостях», обзывая Распутина «духовным гастролером». Не переводились и доносы. Столыпин озаботился, что все это относится к человеку, близкому к государю. Установил за Григорием Ефимовичем полицейское наблюдение. Но, изучая донесения, очень быстро убедился, что сплетни абсолютно беспочвенны, и наблюдение было снято. Однако те же слухи проникали в церковную среду. А среди высокопоставленных служителей церкви положение Распутина, допущенного ко двору, рождало ядовитые всходы зависти. Ведь они считали себя фигурами куда более весомыми и заслуженными, чем какой-то «мужик».

В начале 1911 г. на заседании Синода был поднят вопрос, что Распутина надо удалить от царя. При встрече с Николаем II об этом высказался митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний. Государь вполне резонно и сдержанно указал, что встречи с Григорием — его личное, семейное дело. А Распутин вообще избегал с кем-либо спорить, ссориться. От начавшихся нападок он решил просто удалиться. Во второй раз отправился в паломничество в Иерусалим. Когда он вернулся, прежние голоса недоброжелателей вроде бы притихли. Но у него обнаружился новый враг. Им неожиданно оказался недавний друг Григория Ефимовича, иеромонах Илиодор (Сергей Труфанов).

В его судьбе можно увидеть кое-что общее с Гапоном. Он тоже пытался брать пример со св. Иоанна Кронштадтского, помогал нищим, ухаживал за больными. Окончив духовную академию, был направлен иеромонахом в Почаевский монастырь на Украину. Приобрел известность в годы революции, вступив в Союз Русского Народа. Илиодор оказался великолепным оратором. Его проповеди собирали множество людей, он призывал к решительной борьбе с революционерами, клеймил евреев, призывая бить их, за что имел неприятности и от духовных, и от светских властей.

Через некоторое время Илиодор решил, что сможет более плодотворно вести служение поближе к родным местам — сам он был с Дона. Тем более что там у него имелся покровитель — Саратовский и Царицынский епископ Гермоген. Он сочувствовал Союзу Русского Народа, был одним из самых ортодоксальных поборников православия, непримиримым противником либеральной и революционной заразы. В его епархии, в Царицыне, Илиодор развернулся со всей кипучей энергией. Устраивал массовые моления и проповеди, начал «отчитывать» одержимых, умел «зажигать» толпу.

С Распутиным он познакомился еще в 1903 г., когда тот только пришел в столицу. А Гермоген выступал покровителем и для Григория Ефимовича, снова свел их вместе. Распутин к погромам не призывал никогда, к евреям относился терпимо и уважительно, не отказывал в помощи — чисто по-христиански и по-человечески. Но в горячем и увлеченном Илиодоре он увидел близкую душу, подружился с ним. Давал советы направить его бурную энергию в полезное русло, наставил основать в Царицыне Свято-Духов монастырь. По просьбе Григория Ефимовича царица выделила иеромонаху 3 тыс. рублей для организации паломничества в Саровскую пустынь, где недавно был канонизирован св. Серафим Саровский.

Распутин ездил в гости к Илиодору в Царицын. Кстати, вот здесь-то сохранился документ о молитвенной силе Григория Ефимовича. Его подписали уполномоченные от народа — Косицын, Попов, Шмелев: «Много тысяч православных царицынских людей через уполномоченных свидетельствуют, что блаженный старец Григорий имеет печать Божественного призвания; дары благодати ему даны такие: безстрастие, чудотворение, прозорливость, благодатный ум, изгнание бесов» (Чернышев А. В. Выбор пути. Религия и церковь в Сибири. Сборник документальных статей и материалов, вып. 11). В свою очередь, Григорий Ефимович приглашал Илиодора в гости к себе в Покровское.

Однако деятельность Илиодора приобретала все более анархический характер. Он позволял себе резкие выпады в адрес губернатора, других должностных лиц, оскорблял полицию, делал громкие политические заявления. А вокруг Свято-Духова монастыря формировалась многочисленная община «илиодоровцев», слушающих только своего наставника и почитающих его чуть ли не в качестве «святого» — фактически секта. Постоянно возникали конфликты, привлекавшие внимание прессы. Причем Илиодор не стеснялся давать скандальные интервью самым махровым либеральным газетам, которые разносили о нем славу вдохновителя «черносотенцев». С 1908 г. его стала регулярно отслеживать британская пресса, показывая на его примере, каковы русские православные и монархисты. Но Илиодора как раз и привлекала слава!

Синод неоднократно рассматривал подобные факты. Сперва запретил Илиодору литературную деятельность. Потом запретил и служение. Он демонстративно не подчинялся. Гермоген кое-как сглаживал ситуацию. Несколько раз выручал Григорий Ефимович, используя свои знакомства. Тем не менее скандалы повторялись даже в массовом паломничестве в Саровскую пустынь: Илиодор по пути устраивал многолюдные митинги, снова откровенничал перед газетчиками. В 1911 г. Синод принял решение о переводе Илиодора в другой монастырь, в Тульскую епархию. Но он открыто бросил вызов церкви, сбежал оттуда и продолжал своевольничать в Царицыне.

Однако как раз в это время в Илиодоре произошла разительная перемена. Он взялся кляузничать на Распутина епископу Гермогену. А тот считал иеромонаха своим учеником, верил ему. В Петербурге епископ вызвал Григория Ефимовича к себе на подворье. Начал гневно обличать его, не слушая оправданий. Гость был совершенно ошеломлен подобным оборотом, а Илиодор не позволил ему опомниться. Увлек за собой присутствовавшего писателя Родионова и набросился избивать старца.