Читать книгу "Тайны смерти русских писателей - Виктор Еремин"

Однако страшнее всего для людского общества оказалась наука. И страшна она вовсе не знаниями, но природными свойствами, изначально заложенными в самом человеке. По мере развития сушковщины — нравственного, а следом и интеллектуального оглупления людей и при этом невиданного роста их амбициозности — обладатели знаний все более превращаются в орангутанга с бритвой в лапе из знаменитого рассказа Эдгара По «Убийство на улице Морг». Страшный рубеж необратимости был перейден человеческим обществом в 1994 г., когда власть имущие Европы приняли решение о строительстве Большого андронного коллайдера[50]. И дело не в том, образовалась ли в результате работы ускорителя черная дыра, или сторонники строительства коллайдера были правы — катастрофы в этот раз не случилось. Страшно то, что группка людей, человечеством не уполномоченных, но считающихся умными, так называемой интеллектуальной элитой, просто и легко разрушила великое табу, доселе оберегавшее наше бытие от науки — если в действиях ученого есть хотя бы намек, хотя бы одна миллиардная доля процента того, что от них может погибнуть человечество, деятельность этого ученого должна быть прекращена! Вместо этого несколько сот чиновников от науки решили рискнуть всем человечеством и планетой. А те, на кого посредством народных голосований общество возложило обязанности защищать его от любых посягательств, кто каждый день и каждый час вещал с трибун и с экранов о правах человека, о законе и справедливости, не то что не помешали этим ученым, но еще и профинансировали их проект из средств налогоплательщиков. В этот раз рискнувшие вроде бы победили, но ведь это не имеет никакого значения. Главное то, что они позволили себе рискнуть разом всеми и всем! Ради чего? Ради научного интереса! Чтобы доказать или опровергнуть несколько умозрительных теорий высоколобых авантюристов, до которых тем миллиардам жителей Земли, чьи жизни были поставлены на карту, вообще нет никакого дела. Да, нынче человечеству повезло, однако прецедент создан. А «русская рулетка», как известно, стреляет-стреляет холостыми, но когда-нибудь попадается и боевой патрон.

4

Не подумайте, что мы отошли от темы повествования. Ничуть. Именно на примере андронного коллайдера особенно ярко вырисовывается масонский тип отношения к человеку и обществу: благородство и добросердечие масона сосредоточены на абстрактном человеке, моделью которого становится обычно сам благодетель, но к реально живущим людям и обществу, которые являются «низкорожденным быдлом» и только мешают достижению благородных целей, масон безразличен, а чаще суров или даже жесток. Кстати, именно здесь и кроется отличие масона от революционера, без учета которого их часто путают и объявляют масонов революционерами. Если главная цель жизни революционера — земное возмездие преступной власти, а там будем жить как получится, хотя и желательно, чтобы по правде, то цель жизни масона — устроить как можно лучшую и благополучную жизнь для абстрактного общества, если не для всего, то хотя бы для части, но достичь такого устроения возможно только насилием над и неизбежно за счет реально живущих людей; причем ничего страшного не случится, если по ходу дела погибнет большая часть этих реальных людей — красота и счастье требуют жертв. Если революционеру надо все сломать и начать строить заново, то масона устраивает сама структура общества, которую следует насильно преобразовать под очередную абстрактную схему, позволяющую сверхлюдям благополучно править быдлом. Слегка углубившись в проблему, отметим, что масонство есть «закваска» революции, но при этом большая часть масонов предпочитает управляемый эволюционный путь развития, в ходе которого наносят точечные удары по мешающим им носителям власти, если те сами не являются братьями лож. Наиболее оптимальным обществом для масонов стала управляемая демократия, а форма правления — республика.

Кондратий Рылеев был типичным масоном. Когда он вступил в ложу, точно сказать не представляется возможным, но именно масонство определило всю его дальнейшую жизнь и самую гибель. Официальные историки декабристского движения в основном придерживаются весьма сомнительной версии, согласно которой мало кому известный армейский подпоручик, почти разоренный Рылеев в 1820 г., сразу после женитьбы на дочери мелкого провинциального помещика Наталье Михайловне Тевяшовой (1800–1853), перебрался из провинции в Санкт-Петербург. Здесь он был сразу же дружески принят в литературных кругах. Осенью того же года в 10-й книжке «Невского зрителя» была опубликована направленная против Аракчеева знаменитая сатира «К временщику»[51], которая принесла Рылееву всероссийскую славу и дала ему значительный вес в обществе. В связи с этим и в целях получения большей информации о политическом состоянии в высших сферах в том же 1820 г. он вступил в масонскую ложу «Пламенеющая звезда», которую через год покинул за ненадобностью.

В январе 1821 г. Рылеев был избран заседателем в Санкт-Петербургскую палату уголовного суда и оставался в этой должности до весны 1824 г. В апреле 1821 г. по рекомендации Антона Антоновича Дельвига (1798–1831) он был принят в Вольное общество любителей российской словесности, что особенно сблизило Кондратия Федоровича с оппозиционно настроенной интеллигенцией. Все это вместе взятое, а также великая честность и ум позволили ему в 1823 г. вступить в Северное тайное общество, а в марте 1825 г. быть избранным в его руководящий орган — Думу. Еще до избрания в Думу Кондратий Федорович фактически идейно возглавил движение будущих декабристов и считался «диктатором» общества вплоть до декабря 1825 г., когда сложил с себя диктаторские полномочия в пользу С. Н. Трубецкого.

Именно на него легла забота о подготовке будущих убийц царской фамилии, каковыми были назначены Александр Иванович Якубович (1792–1845) и П. Г. Каховский. Причем вроде бы небогатый, почти бедный Рылеев финансировал обоих подопечных[52].