Читать книгу "Юрий Гагарин - Лев Данилкин"

В заявлении о приеме Гагарину пришлось указать, что во время войны он был в оккупации; это было минусом — но, к счастью, в аэроклубе нашелся знакомый: В. Каштанов был одним из партнеров Гагарина по игре в волейбол и «замолвил за него словечко». Так или иначе, в конце октября 1954 года Гагарина зачислили на отделение пилотов — пока еще только на теорию, но Гагарин с другом Калашниковым тут же отправились в местный Военторг и приобрели себе шикарные, по их понятиям, летчицкие фуражки (7), в которых и щеголяли не только в клубе, но и в городе, и на танцах, выделяясь среди знакомых, которые довольствовались плебейскими кепками.

«Перед формой воина Советской Армии мы просто преклонялись. Доходило до того, что в фотоателье первой просьбой было надеть китель авиатора или морскую робу и сфотографироваться в них. Ничего удивительного нет в том, что юношество тянулось к армейской службе, особенно — авиационной» (2).

Студенты — то есть теперь уже «курсанты» — по четыре часа в день «изучали конструкцию самолета, слушали лекции по самолетовождению, осваивали материальную часть». Поскольку Гагарин «аккуратно посещал занятия, был активным, сообразительным» и старше большинства курсантов — «основная масса курсантов была десятиклассники» (15), инструктор Д. П. Мартьянов назначил его старшим группы. Этот Мартьянов — который так и не написал мемуаров, но постоянно интервьюировался корреспондентами газет, радио и телевидения — был «молодой… плотно сбитый, невысокого роста человек. В аэроклуб он прибыл из истребительного полка» (13). Похоже, вскоре у них с Гагариным возникли не только деловые, но и приятельские отношения — Мартьянов, 1931 года рождения, был всего на два с половиной года старше своего ученика[15].

Первая проблема с аэроклубом — или, точнее, с индустриальным техникумом — обозначилась в начале декабря. Гагарин заканчивал курс, и ему нужно было пройти преддипломную и педагогическую практику — три с половиной месяца; теоретически, ее тоже можно было бы совмещать с аэроклубом, но в действительности оказалось, что в самом Саратове проходить ее негде: в Саратове не было ремесленного училища с обучением литейному делу — и, соответственно, возможности проявить свои педагогические таланты. Три с половиной месяца ему предстояло быть где-то в другом месте, и это означало, что все это время он не сможет посещать занятия в аэроклубе.

В канун нового, 1955 года Гагарин выезжает в Москву — на завод имени Войкова, куда его пристроил брат отца, Савелий Иванович, там работавший. «Уезжая в Москву, Юра Гагарин взял с собой „Пособие летчику по эксплуатации и технике пилотирования самолета Як-18 с двигателем М-11ФР“. Он не хотел отставать от курсантов аэроклуба и решил самостоятельно освоить этот предмет» (4).

Затем он переехал в Ленинград — где «поселился в общежитии в доме номер 37 по Большому проспекту» (22) — и преподавал в ремесленном училище. «Юра Гагарин, — как вспоминают старший мастер А. Д. Макаров и преподаватель физкультуры И. П. Григорьев, — сразу нашел подход к ребятам, даже „трудным“, вовлек их в игру баскетбол. Библиотекарю С. М. Фиш помог провести читательскую конференцию и прочитал доклад о Циолковском» (4) и водил своих учеников работать на завод «Вулкан», «который изготовлял чесальные машины и славился передовыми методами литья, позволяющими значительно экономить металл» (4). Педагогическая практика совмещалась с обучением основам управления: Гагарин «возглавил участок (27 рабочих)» — и заслужил отличный отзыв. «Его зовут после окончания учебы приехать на завод мастером. Юра ответил: „Я подумаю“. О каждом дне своего пребывания в Ленинграде юноша подробно сообщает матери. Он очень скрупулезно описывает (послания сохранились) экскурсию на Кировский завод, на „Аврору“, в Эрмитаж, где его буквально потрясает Военная галерея 1812 года» (4).

Гораздо большим, однако, потрясением стало для него извещение об отчислении из аэроклуба за пропуск занятий. В марте 1955-го, подключив все свои знакомства и возможности, размахивая заполненной «пятерками» зачетной книжкой из техникума, Гагарин добивается приема у руководителя клуба Г. Денисенко (что любопытно, во время войны служившего в корпусе, которым командовал будущий начальник Гагарина генерал Каманин) и уламывает того восстановить его — с обещанием сдать всю пропущенную теорию на «отлично» и при этом не запустить основную учебу в СИТе: условием допуска к полетам Денисенко поставил предоставление красного диплома. Гагарин на все согласился — и на экзаменовку, и на тему дипломной работы, которую ему выдали в техникуме: «Проект литейного цеха серого чугуна с разработкой конвейера с годовым выпуском восемь тысяч тонн литья, разработка технологического процесса изготовления детали „Каретка“ по чертежам А27–61–12 и урока производственного обучения учащихся РУ 2-го года обучения по теме „Формовка в 2-х опоках“» (4).

Утром Гагарин готовится к зачетному прыжку с парашютом, днем изучает теорию авиадвигателя и забегает в спортзал, вечером пытается «определить режим работы литейного цеха серого чугуна, рассчитать фонд времени, дать анализ программного задания, разработать технологический процесс изготовления детали „Каретка“ и техническую документацию». Ночью — разгружает баржи на Волге. Такого рода образ жизни не слишком хорошо сказывался на перспективах получить красный диплом. «Он значительно отставал от графика выполнения дипломного проекта. По свидетельству А. П. Акуловой и В. Г. Филиппова, с Гагариным произошел тогда серьезный разговор. Вадим Георгиевич сказал ему:

— Если не войдешь в график, то отзовем тебя из аэроклуба.

Юра заметно похудел, осунулся. Некоторые подшучивали над ним: „И гагары тоже стонут…“» (4).

Двадцатого мая 1955 года Гагарин — чья голова превратилась в компьютер по расчету «плавильного, формовочного и стержневого отделений, заливки и выбивки, сушки для форм и стержней, землеприготовительного отделения, очистки и обрубки литья, склада шихты и земли, вспомогательных отделений» (4) — отдает на отзыв свой дипломный проект литейного цеха Г. Ф. Цукерману, консультанту, начальнику литейного цеха завода «Серп и Молот». В этот же день в аэроклубе вышел приказ о допуске курсантов-пилотов к учебным полетам на самолете Як-18. Гагарин допускается к полетам, которые должны начаться 30 мая на учебном аэродроме в Дубках. Туда должны выехать все курсанты, жить в палатках и готовить технику к полетам. Но 23 июня у него — защита диплома, и это мероприятие, перед которым надо все время общаться с научным руководителем и оппонентами. Как оказаться в двух местах одновременно? Мартьянов, инструктор, разрешает ему приезжать на аэродром — и учиться летать — когда ему удобно.

Синхронно Гагарин — раз уж 23 июня он все же защитился, получил диплом с отличием и вошел в пять процентов лучших выпускников СИТа за 1955 год — пробует совершить еще один радикальный маневр: поступить в Московский институт стали и сплавов. С одной стороны, таким образом он не терял специальность (и потраченные на ее изучение годы), как в случае переквалификации на летчика, и даже наоборот, перепрыгивал на следующую социальную ступень — из квалифицированного рабочего становился инженером или научным работником. С другой — избегал попадания в коридор, ни к каким особым карьерным высотам его не приводивший: мастер производственного обучения по литейному делу, место распределения — Сибирь, город Томск.