Читать книгу "Чертополох и роза - Виктория Холт"

Нежное лицо Дэвида засветилось от счастья.

– Мне досталась хорошая роль, ваше величество, – скромно сказал он.

– И этот костюм из голубой и желтой тафты был вам очень к лицу, – продолжала Маргарита. – Прошу вас, скажите, во сколько он обошелся, чтобы вам не понадобилось платить из своего кармана.

– Три фунта четыре шиллинга.

– Приличная сумма, но вы играли прекрасно, и представление вполне стоило этих денег.

Яков повернулся и добавил к словам королевы собственные похвалы:

– Ну, Дэви, вы и в самом деле гордость нашего двора.

– Вы были конюшим моего, увы, покойного первенца, – заметила Маргарита. – Я хочу просить короля, чтобы он дал вам ту же должность при младенце, каковой скоро должен появиться на свет.

– Отличный выбор! – воскликнул король. – Никто не сумел бы придумать лучше!

– Благодарю, ваше величество, – прошептал Дэвид. – И клянусь, я никогда не предам доверия, коим вы меня почтили.

– Тогда сделайте вот что, – улыбнулся Яков. – Молитесь за благополучные роды королевы и за здорового наследника для Шотландии.

– О, я буду и впредь молиться об этом, ваше величество!

Когда он ушел, Яков взглянул на жену:

– Он добрый человек, этот Дэви, и такой, чьи молитвы дойдут до Господа. А для нас ни одна молитва не может быть лишней.

Снова был апрель, и Маргарита лежала в Линлитгоу. Пришло время родов, и на улицах толпились люди, спрашивая себя, как дело обернется на этот раз. Если королеву опять постигнет неудача, все решат, что на королевскую семью и впрямь пало проклятие.

Несколькими месяцами раньше на небе возникла комета – от нее исходили лучи, словно от солнца, – и она оставалась в небе двадцать одну ночь.

Предупреждение? Печать зла? Дурное предзнаменование?

Люди сейчас вспоминали о ней и задавались вопросами.

Во всех церквях шли службы – страна молилась.

Сына! Сына для Шотландии. Маргарита, стеная, корчилась на постели. – Пусть это будет сын, – взывала она. – Пусть он живет, и его назовут Яковом в честь отца.

– Мальчик!

Торжествующие крики звенели и во дворце, и па улицах Линлитгоу. Счастливая весть достигла Эдинбурга, и народ по всей стране ликовал.

Король явился в покои жены и потребовал показать ему сына. Вот он, громко плачущий крепкий младенец, с каштановым хохолком на головке и, как уверяли фрейлины королевы, уже копия своего отца.

– Пусть бьют во все колокола! – вскричал король. – И да возрадуются шотландцы, ибо это дитя будет жить!

Маргарита, обессиленная, но счастливая, уснула, а когда открыла глаза, почувствовала себя обновленной и заявила, что это совсем не напоминает прежние беременности.

Как только королева смогла подняться с постели, было решено устроить небывалые празднества. Следовало призвать Линдсея-с-Горы и отдать детскую на его попечение. За ребенком надлежало неусыпно следить ночью и днем, дабы он всегда пребывал в добром здравии.

Маргарита чувствовала себя счастливой и торжествующей матерью, увидев, что ее маленький Яков не являет никаких признаков слабости, в отличие от своих братьев и сестер. Здоровый, требовательный голосок доносился из детской, то покрикивая, то воркуя, и явно свидетельствовал о том, что его обладатель, к радости родителей и слуг, твердо намерен оставаться в живых.

Шли приготовления к роскошному пиру. Четырех диких кабанов зажарили вместе с четырьмя быками; к столу были поданы девяносто четыре поросенка, тридцать пять овец, тридцать шесть ягнят, семьдесят восемь козлят, семнадцать телят и двести тридцать шесть птиц, не считая пирогов и пирожных всех мыслимых видов.

Вино лилось рекой, и радостные возгласы звучали не только во дворце, но и по всей стране.

Яков, принц Шотландии и островов, пришел в мир, чтобы остаться.

Маленький Яков процветал в детской, восхищая всех, кто его видел, хотя никто не радовался больше его отца и матери. Однако теперь, когда они действительно уверовали, что это крепкий здоровый малыш, и отпали причины для постоянного страха, как бы не стряслась какая беда, вроде бы исчезла и необходимость соблюдать столь строгую набожность, как до родов.

Маргарита больше не молилась целыми днями, а что до Якова, то он слишком долго был верным мужем, и не стоило рассчитывать, что он и дальше сумеет воздерживаться от любимых игр.

Он вновь стал уезжать из замка, и шептались, будто король не только навещает прежних любовниц, но добавил к списку еще несколько новых.

В сердце Маргариты пылал гнев. Она была так счастлива в те недели беременности, когда муж безотлучно оставался рядом. И вот, когда она родила здорового мальчика, Яков решил, что вполне достаточно время от времени навещать жену и делить с ней постель, стараясь зачать других детей – одного наследника все же маловато!

И королева в негодовании искала, чем бы отвлечься.

Можно было заняться политикой. Маргарита помнила разговор с братом Генрихом перед своей свадьбой: он тогда осуждал союз между Тюдорами и Стюартами; кроме того, мальчику не нравилось то, что он слышал о ее будущем муже. И теперь, став королем, Генрих, похоже, не забыл о былой неприязни. Между ним и Яковом нарастало напряжение; и Маргарите казалось оскорбительным, что ее супруг склонен предпочитать Францию родине собственной жены. «Это красноречиво свидетельствует о его всегдашнем ко мне отношении!» – говорила себе королева.

Было бы только естественно стать на сторону соотечественников и родного брата, и Маргарита собиралась сделать все возможное, чтобы разрушить планы французов и помочь исполнению надежд англичан. Если она этого добьется, может быть, Генрих вернет драгоценности, оставленные Артуром. Но королева решила заняться политикой вовсе не по этой причине.

Разве такая гордая женщина могла спокойно видеть, как ее муж открыто навещает соперниц?

Но существовала и другая побудительная причина. Маргарита была молода и прекрасна. Время от времени она ловила на себе взгляды придворных мужа, и взгляды эти были весьма многозначительны.

Маргарита приехала в Шотландию, готовясь полюбить мужа, и, будь он ей верен, никогда бы даже мельком не взглянула пи на кого другого. Но Яков ранил ее гордость, а это чувство всегда доминировало у Тюдоров. Так можно ли ее винить, если кто-то, кроме мужа, стал вызывать интерес?

Маргарита никогда не позволяла себе большего, чем обмен взглядами и легкую игру воображения. Нося во чреве детей, она должна быть уверена, что таковые принадлежат к королевскому дому Стюартов. Но это – совсем другое дело. В те дни королеве необходимо было сдерживаться: подавлять раздражение, успокаивать уязвленную гордость, а более всего – укрощать природные склонности.