Читать книгу "Комдив. Ключи от ворот Ленинграда - Олег Таругин"

Тепло распрощавшись с экипажем комбрига (а заодно предупредив, что, хоть никаких подписок с них брать не станет, содержание разговора должно остаться исключительно между ними), Виктор с чистой совестью двинулся к связистам. Все, что мог, он выяснил, теперь пусть Лаврентий Павлович решает, чем ему дальше заняться. Скорее всего, его ждет приказ возвращаться в столицу – какой смысл и дальше тут торчать? Только лишнее внимание к себе привлекать.

Пока шел, вполуха слушая рассказ неугомонного сержанта о том, как они неделю назад ловили немецкого диверсанта, единственного уцелевшего из перебитой бойцами отдельной стрелковой роты разведгруппы, успел прикинуть, что именно станет докладывать: радиосвязь – не прямая телефонная линия, особенно не поболтаешь. Потому сообщение должно быть одновременно и коротким, и достаточно информативным, чтобы у товарища наркомвнудела никаких вопросов не возникло. К тому моменту, как Колосов дошел до «и тут он, гадина такая, все ж не выдержал, да как побежит, а мы ему по ногам…», рапорт в его голове полностью созрел.

Зашифровав донесение, Зыкин проконтролировал отправку и вышел на крыльцо, оставив возле радиостанции Антона. Просто на всякий случай: молоденький младлей с молниями войск связи на петлицах все равно не мог знать, кому именно адресована исходящая радиограмма. Кстати, насчет Колосова: сержант госбезопасности Виктору понравился – пусть и говорит многовато, но человек вроде надежный и грамотный. А болтливость – дело поправимое. Да и не перед посторонним он языком молол, а перед коллегой, причем выше званием. Зато никакого страха перед столичным гостем парень не испытывал, что тоже немаловажно. Другой бы на его месте, поди, в рот глядел, боясь лишнее слово произнести, а этот – нет. А что во время авианалета откровенно сдрейфил? Так тоже ничего страшного: когда Витька впервые под немецкими бомбами побывал, тоже страшно было. И это еще мягко сказано. Что там страшно – жутко, вот правильное слово… Может, взять его в будущую группу? В конце концов, никаких ограничений у него не имеется в принципе: Лаврентий Павлович, помнится, так примерно и сказал – работать в группе станешь, когда людей подберешь. С чего-то же нужно начинать? Ну, в смысле, с кого-то?

– Тарщ лейтенант, зайдите, – сообщил высунувшийся из дверного проема Колосов. – Уже ответили.

Подивившись оперативности наркома – и двадцати минут с момента передачи не прошло, – Зыкин торопливо вернулся в помещение. Радиотелефонист протянул ему листок шифрограммы:

– Вот, товарищ лейтенант госбезопасности. Передано с пометкой «весьма срочно».

– Благодарю. – Витька устроился за соседним столом, вытащив из полевой сумки шифроблокнот и очиненный карандаш. Взглянул на застывшего в паре метров Колосова, на удивление как никогда серьезного:

– Антоша, не в службу, а в дружбу, сходи с товарищем связистом на перекур. Или просто воздухом подышите, ежели вредным зельем не балуетесь. Мне нужно, чтоб минут десять никто не мешал.

– Понял, тарщ лейтенант, сделаем. – Колосов взял младлея под локоть, кивнув в сторону выхода:

– Пойдемте, товарищ младший лейтенант, не станем товарищу командиру мешать.

Расшифровав радиограмму и дважды перечитав текст, Зыкин несколько минут сидел, в задумчивости глядя на исписанный карандашом блокнотный листок. Вот оно, значит, как… Неожиданно, даже очень. Неожиданно – и весьма любопытно:

«Ваша информация понятна и принята к сведению. Благодарю за хорошую работу. Возвращение Москву откладывается. Связи новыми данными, немедленно отправляйтесь район Лужского рубежа, поселок Ивановское. Самолет ждет прежнем месте. Срочно выясните судьбу полковника Лукьянина, Дмитрия Акимовича, командира 191-й стрелковой дивизии. Допускаю появление нашего фигуранта. Дополнительная информация по прибытии на место. Связь прежним порядком. Жду результата. Желаю удачи. Главный».

Интересно, это что же получается? Снова неуловимый Кобрин объявился? Но как?! И там и там август, не мог же Степаныч одновременно в двух разных местах находиться? Точнее, гм, в двух разных людях? Или… мог? Да нет, определенно не мог, иначе просто какая-то чушь выходит. Ладно, разберемся по ходу дела, сейчас важно поскорее до аэродрома добраться. Хорошо, что затемно поедут – хоть летуны фрицевские тревожить не станут, и то дело. А насчет Колосова? Решено, забирает его с собой. Одному тут сложновато будет разобраться. Вот только такой еще вопрос: ЧТО именно ему можно рассказать? И, гм, как именно рассказывать-то?..

Глава 7

Лужский рубеж, с. Ивановское, 12 августа 1941 года

– Товарищ полковник, разрешите обратиться? – козырнул незаметно вошедший в комнату капитан, дождавшись, пока начальник штаба закончит фразу. Подполковник Марусов с неудовольствием глянул на Завьялова, но смолчал – все-таки адъютант комдива. Да и не станет он просто так отвлекать начальника.

– Что там, Костя? – Кобрин оторвался от расстеленной на столе карты. – Есть?

– Так точно! Над рекой замечена красная ракета. Сигнал тревоги подтвержден по телефонной связи. Гарнизон охраны моста вступил в бой.

– Диверсанты? Подробности доложили?

– Так точно, диверсанты, точная численность неизвестна, ориентировочно около двух отделений. При нападении использовали советский пушечный бронеавтомобиль и грузовик. На мост их пока не пустили, ведут бой с охраной на западном берегу Луги.

– Началось, – удовлетворенно хмыкнул комдив, окинув взглядом собравшихся в помещении людей. Бросив на исчерченную разноцветными отметками карту карандаш, жестом реципиента помассировал переносицу и продолжил:

– Как видите, товарищи командиры, мои сведения оказались точны. Начиная с этого момента у нас остается не более полутора-двух часов до подхода боевой группы полковника Рауса. А это, как я уже упоминал, больше двух пехотных батальонов при поддержке танков, к счастью легких, и артиллерии, в том числе противотанковой. И десять-двенадцать часов, максимум сутки – до того, как к Луге подойдут основные части шестой танковой дивизии. Свое видение ситуации и наших действий я только что изложил, на обсуждение даю двадцать минут.

Заметив, что начштаба собирается что-то сказать, негромко добавил:

– И ни секундой больше, Анатолий Петрович. Ровно через двадцать одну минуту подразделения дивизии получат четкий и недвусмысленный приказ и немедленно приступят к его выполнению. Это не обсуждается. Сами видите, времени на разговоры у нас больше нет, от слова «совсем». Пришло время действовать, если не хотим пропустить противника к Ленинграду. Вопросы?

– Вопросов не имею, – мотнул головой нач-штаба.

Кивнув, Кобрин обратился к стоящему в метре немолодому подполковнику с черными петлицами автобронетанковых войск:

– Иван Ефимович, вы выполнили то, о чем я распорядился перед началом совещания?

– Точно так, товарищ комдив. Рота легких танков с десантом на броне скрытно выдвинулась в район переправы, ждет сигнала у выхода дороги из леса. Танки замаскированы, чтобы исключить преждевременное обнаружение противником. До цели доберутся минут за пять. Пора?