Читать книгу "Темный горизонт - Антон Грановский"

Зоя сделала паузу, чтобы перевести дух, затем продолжила:

– Она говорила это так убедительно, что отец почти поверил ей. Многие опасались, что психоз мамы начнет распространяться на других людей, но, слава богу, отец взял себя в руки и пресек эпидемию на корню. Маму положили в госпиталь. Но через несколько дней она сбежала и выбралась на поверхность. Она была уверена, что проснулась и что мир предстал перед ней в своем истинном, радостном и безмятежном обличье. Неподалеку от входа в метро она заметила тех, кого так долго мечтала увидеть, – ангелов. Они были прекрасны, веселы и счастливы. Завидев маму, ангелы позвали ее к себе, желая, чтобы она разделила с ними их веселье. Когда мама подошла, ангелы взяли ее за руки и принялись водить с ней хоровод. Они смеялись, и мама смеялась вместе с ними. Но это…

Зоя сделала над собой явное усилие, чтобы продолжить:

– …Это была всего лишь галлюцинация. На самом деле никаких ангелов не было, а была компания деградантов. Они изнасиловали маму. А потом стали вырывать у нее из тела внутренние органы и пожирать их. А мама смеялась. Она думала, что все это – лишь веселая игра. Они ели ее внутренности, а она гладила их хари и прижимала к себе их когтистые лапы. Она была счастлива, понимаешь?.. Когда папа и его люди отпугнули деградантов, мама была еще жива. Папа сложил то, что от нее осталось, в консервирующий блок-пакет и принес в лабораторию.

Геер смотрел на девушку изумленным взглядом. Зоя, не глядя на него, продолжила:

– Отец очень любил маму. И он не смог отпустить ее.

– Что значит – не смог отпустить? – тихо пробормотал медиум.

– Он погрузил части ее тела в эгидо-формалин. Разложил ее по банкам, как египтяне раскладывали покойников по сосудам-канопам.

– И что было потом? – тихим голосом спросил Геер, не в силах поверить в то, что услышал.

– Потом? – Зоя усмехнулась. – Нет никакого потом, Геер. – Она медленно повернула голову и посмотрела ему в глаза. – Есть только сейчас.

– То есть ты хочешь сказать… – Геера обдало холодом. – Хочешь сказать, что она все еще жива?

Зоя, казалось, не услышала его реплику. Она задумчиво посмотрела на шпалы и тихо ответила:

– Мама долго думала, что попала в рай. Она не понимала, почему отец грустит. Смотрела на него из банки с эгидо-формалином и улыбалась. Но однажды… Однажды она пришла в себя.

Зоя вытерла ладонью сухие глаза, посмотрела на Геера и сказала с усмешкой:

– Можешь себе представить? Говорящая голова, плавающая в эгидо-формалине на тонких нитках плоти, связывающих ее с бесформенными ошметками, которые были когда-то ее телом! Она долго умоляла отца убить ее. Плакала, стонала, прижимала лицо к пластиковой стенке и пыталась прогрызть ее зубами. А отец стоял рядом и утешал ее. «Ничего, ничего, милая. Все будет хорошо. Я вылечу тебя». Это продолжалось почти год. А месяц назад ее сознание снова помутилось. Но уже по-другому. Теперь мама не плачет, теперь она смеется. Она издевается над отцом, говорит ему всякие гадости… Рассказывает о том, как изменяла ему и как ей было хорошо с теми… деградантами.

– Но почему твой отец не отпустит ее? – возмущенно спросил Геер. – Ведь это же… бесчеловечно.

– Папа уверен, что гораздо бесчеловечнее было бы лишить любимого человека жизни. И все это время он работает. Работает без устали. Он ищет способ вернуть маму.

Зоя немного помолчала, словно размышляла, стоит ли посвящать молодого медиума в нюансы своей семейной истории или нет, а затем сказала:

– Недавно отец объявил, что знает, как это сделать.

Геер повернул голову и посмотрел на Зою. Он удивился тому, каким неистовым сухим блеском горят ее серые глаза.

– И как же он собирается это совершить?

Зоя наморщила лоб, как прилежная ученица, отвечающая у доски.

– Деграданты, подобно кольчатым червям, усваивают цепочки ДНК, образ мыслей, навыки, моторику и память того, кого они пожирают. В каком-то смысле они становятся теми, чью плоть съедают.

– И что?

– Отец синтезировал стимуляторы, которые улучшают это свойство, увеличивают его интенсивность в десятки раз.

– То есть…

– Под влиянием этого стимулятора деградант, сожравший собаку, станет на девяносто процентов собакой. А если он сожрет человека, то… Понимаешь, что я хочу сказать?

– Не совсем. Ты ведь не станешь утверждать, что твой отец собирается скормить пойманному деграданту твою мать?

Зоя смахнула слезы, и голос ее, когда она заговорила, звучал твердо. Эта девушка умела брать себя в руки.

– То, что я тебе рассказала, звучит дико, – сказала Зоя. – Но поверь мне, когда об этом говорит отец, все выглядит совершенно иначе. Он проводил опыты, и результаты подтверждают его научные выкладки.

Теперь Геер смотрел на Зою так, будто увидел ее в первый раз.

– Ты серьезно? Ты ведь понимаешь, что это будет не твоя мать.

Зоя, разглядывая рельсы, пожала плечами:

– Почему же? Она будет обладать ее памятью и ее сознанием. Для нее процесс существования будет непрерывным, как для любого из нас. Сохранится даже внешность.

– На «девяносто процентов»?

– Это очень много, – ответила Зоя абсолютно серьезным голосом.

– Но…

– Хватит об этом, – внезапно рассердилась Зоя. – Ты здесь человек новый и многого не понимаешь. Ты жил в слишком тепличных условиях.

У Геера отвисла челюсть. «Это я-то жил в тепличных условиях?» Но вслух возражать не стал. Он давно уже понял, что истина – товар совсем не штучный и что спорить с убежденным человеком – это лучший способ вызвать в его душе гнев и неприязнь без всякой надежды что-нибудь ему доказать.

Весь остаток дня Геер размышлял над тем, что услышал. А ночью, когда подземный город уснул, он бесшумно поднялся с кровати. Ночь и день в Подземке – понятия относительные, и все же подземные жители (Геер уже успел это заметить) старались придерживаться «исконных биоритмов». Ориентируясь исключительно по часам, ночью они предпочитали спать и даже выключали в Метрополитене основной свет, оставляя лишь дежурное освещение.

Гееру это было на руку.

По уставленному раскладными пластиковыми коробами перрону он пробрался по-кошачьи мягкими шагами.

Открыть электронный замок на фиксаторе дрезины было для него делом десяти секунд. Колеса дрезины и оси он смазал заранее, поэтому двигалась дрезина совершенно бесшумно. Откатив ее метров на тридцать, он включил мягкий ход, уселся в кресло и повел дрезину по черному, сырому туннелю, постепенно набирая ход.

На станции «Пролетарская» царила тишина. Охранники были другие, но и эти не особо рьяно выполняли свой долг. Оба сладко дремали, держа в руках автоматы и привалившись спинами к мраморным столбам.