Читать книгу "Вторжение - Илья Бушмин"

Трясущимися руками Семен принялся натягивать бронежилет. Буров задом толкнул дверь и почти ползком втащил внутрь тело коллеги. Словно чувствуя, что он здесь, по окну затарабанил автомат. Буров кубарем вылетел назад в коридор, переводя дыхание.

Из дежурки вышла Вера: в бронежилете и каске, с автоматом в руках — и круглыми от страха глазами.

— Что они могут сделать? Им нужно зайти? Зачем?!

— Наркота. В хранилище.

Буров кивнул на соседнюю дверь. Такая же массивная и железная, как дверь оружейки, но без окошка. Хранилище вещественных доказательств было небольшой, два на четыре метра, комнатой — но сейчас она оценивалась в сотни миллионов рублей.

Буров вздохнул.

— Так. Народ. Всем страшно, да? Мне тоже страшно. Но мы в ловушке. Так что давайте думать, что делать.

— Я здесь вообще не при чем! — залепетал Семен. Буров не выдержал и двинул ему в зубы. Вера взвизгнула.

— Не при чем?! — взревел Буров. — Они пришли за твоей, сука, наркотой! Или закройся, или я тебя навсегда закрою! И я не шучу!

Семен сжался в комок, закрывая ладонями окровавленный рот. Прорычав в бессилии, Буров шагнул в оружейку и нахлобучил на голову каску.

Акулов старался взять себя в руки.

— Так. У нас на каждом этаже 20 окон по периметру. Десять с фасадной стороны, десять сзади. Плюс задняя дверь…

— Закрыто, — вставила Вера.

— … Все равно. Если Леу убили, значит… — Акулов не выдержал. — … Нас только четверо! Что мы можем?!

— Угомонись! — рыкнул Буров. — Кто в обезьяннике?

— Что?

— Сколько человек у тебя в обезьяннике?

После пережитого у Акулова эта информация словно вылетела из головы. Он забормотал что-то, сжав пальцами переносицу.

— Э… Погоди…

— Ну?!

— Так-так-так. Этот, — Акулов кивнул на Семена. — Еще двое, которых вместе с ним доставили…

— Михалыч и Игорь, — пролепетал Семен.

— … Пляскин. Авакян. И алкаш один, его ближе к вечеру на Советской подобрали…

Бутылка звонко разлетелась об окно фойе, и вокруг стола, который закрывал обзор, вспыхнуло зарево. Языки пламени заплясали вокруг, взвинчиваясь до потолка.

5

По небу ослепительной змеей проползла молния. Володя ждал именно этого. Яркая вспышка осветила пространство перед ОВД. Володя ахнул. Два здоровенных джипа стояли посреди улицы, боком к зданию отдела. Трое стрелков в камуфляже держали ОВД на прицеле. К машинам со стороны бежал еще кто-то и что-то кричал.

Вдруг раздался звон, и где-то справа и внизу, за линией обзора, что-то вспыхнуло. А от дверей ОВД отбегал человек. Когда он оглянулся назад, пламя, раскиданное бутылкой с зажигательной смесью, осветило его лицо.

Это был он. Тот, кто стрелял в Володю в «Досуге».

Горшок перед лицом Володи разлетелся вдребезги, разбрасывая по кабинету осколки керамики и куски земли. Володя закричал, плюхнувшись на пол. Земля попала в глаза. Он откатился назад, безжалостно растирая глаза. Пальцы буквально выковыривали землю из-под век. Глаза залили слезы.

— Суки!

Вторая пуля с треском проделала дыру в раме, раскидывая осколки. Третья срезала металлическую стружку с решетки.

Володя вжался в угол, продолжая отчаянно тереть глаза и часто моргать. Зрение возвращалось. Почти наощупь он пополз к двери. Больно ударился об угол стола. Зашипев, Володя все-таки добрался до коридора. С облегчением перевел дух и осел на стену.

— Что?!

— Что непонятного? Освобождаем задержанных!

— Буров…!

— Быстро! Тащи всех сюда! Быстро, сказал!

Акулов бросился в погруженную в темноту дежурку. Загремели вещи в шкафу. Акулов ориентировался там с закрытыми глазами. Найдя на полке мощный широкий фонарь с ручкой, Акулов двинулся к изолятору.

Там продолжали орать. Рев пяти глоток сливался в одну бессвязную какофонию.

— Тихо! Всем молчать!

Акулов спустился в каменный полуподвал, освещая фонарем дорогу. Задержанные в камерах продолжали бесноваться. Акулов зазвенел ключами и распахнул первую дверцу. Если бы не пистолет, который Акулов предусмотрительно вскинул вверх, Марсель бросился бы на него.

— Стоять!

— Что там?! Что за х… ня?! Что там?!

— В коридор! Быстро в коридор! Ну!

Марсель рванул наверх. Акулов распахнул вторую камеру. На шконке, выкатив глаза, в позе зародыша трясся Пляскин.

— Не надо! Я ничего не делал!

— Заткнись и наверх! Двигай давай!

— Я не делал ничего! Отвали!

— Хочешь жить? — завопил Акулов. Поведение Пляскина включило у дежурного второго дыхание. — Тогда наверх! Шевелись, давай-давай!

Пляскин метнулся из камеры. Проскальзывая в дверь, он сжался, ожидая удара — но Акулов уже звенел ключами у соседней камеры.

В коридоре задержанных встречал Буров с фонарем и пистолетом. Каска, бронежилет, на плече автомат. Пляскина колотило. Михалыч, Игорь, Семен — все трое были напуганы до смерти. И не переставая галдели: «Что это?! Б… дь! Почему стрельба? Что за х… ня?!». Марсель молча хмурился, а его глаза быстро бегали, оценивая обстановку. Буров кивнул сам себе — добрый знак.

Вернулся Акулов.

— Алкаш в отключке. Я его под шконку затолкал на всякий случай, чтобы как-нибудь не зацепило…

— Короче, — Буров буравил глазами задержанных. — На здание напали. Они отрубили нам свет и всю связь. Здесь только мы.

Автоматная очередь щелкнула по входной двери. Со двора ему тут же вторили одиночные выстрелы. Буров сжал зубы, вспомнив, что наверху Володя.

— Это они? — выдавил Марсель. — За наркотой?

— Угадал. Они здесь из-за вас четверых. Ты и вы, железно-б… дь-дорожники хреновы. — Буров одарил Игоря, Семена и Михалыча свирепым взглядом. — Я за вас подыхать не собираюсь. Хотите жить? — Нестройными голосами они подтвердили, что хотят. Лишь Семен не выдержал и взвизгнул:

— Мы должны быть в безопасности здесь!

Буров снова врезал ему в лицо. Хрюкая, Семен осел на стене.

— Последнее предупреждение! В следующий раз завалю! — Буров лютым взглядом обратился к остальным. — Они пришли за вашей наркотой! Денег захотелось? Это все и-за вас, муд… чье! Нас тут мало. Почти никого. Не поможете — сдохнем все. Так что берите стволы и защищайтесь. Пользоваться умеете?

Кто-то закивал. Марсель буркнул:

— Приходилось.

Не реагировал только Пляскин. Он трясся и нервно чесался. Только сейчас Бурова осенило — наркотики. Пляскин сидел на игле. Стиснув зубы, опер процедил: