Читать книгу "Паола. Темный кристалл - Денис Пылев"

Сознание медленно возвращалось к ней, словно застенчивый ребенок, выглядывая из-за угла, но не решаясь подойти. Первым ощущением было мерное покачивание и, не смотря на туман в голове, Паола сообразила, что её везут на лошади. Весь вопрос был в том, кто и куда. Она хотела открыть глаза, но с радостью ударившее в них солнце, подсказало, что делать этого не нужно.

– Лежи, лежи. Не дергайся, – раздался рядом голос, очень похожий на голос Тарвина. – Мне с трудом удалось остановить кровь, и не хочется, чтобы рана снова открылась. И да. Мы сбежали, хоть это и заслуживает целой поэмы. Арена до сих пор, наверное, гудит, как улей диких пчёл. Такого побега, прямо в день Игр, не было за всю историю их существования. Владыки в гневе. Нам пришлось уйти с тракта, чтобы не попасться на глаза целой своре охотников за головами. Кажется, их наняли всех до единого по всей Империи.

Вампирша кивнула, чувствуя, как сразу же подступила тошнота. Во рту был мерзкий привкус каких-то трав. Но спрашивать сил не было, и она вновь погрузилась в забытье. Пришла в себя она уже поздним вечером, когда первые звезды усеяли быстро темнеющий небосвод. Вокруг шумел лес. На смену дневным звукам приходили игроки ночных серенад – сверчки, неясыти и прочая живность. Паола, оглядевшись, поняла, что лежит недалеко от костра, заботливо укутанная одеялом. Неподалеку всхрапывали лошади. У костра сидели двое людей, тихо переговариваясь. Вот один склонил другому голову на плечо и вампиршу впервые, наверное, посетило чувство подглядывания. Она кашлянула и тут же в груди взорвался фонтан боли. Люди у костра тут же отстранились, оборачиваясь.

– Пришла в себя? – Спросил Тарвин, подсаживаясь поближе. Его узкая ладонь коснулась её лба. – Жар еще есть, но ты жутко быстро идешь на поправку. Вот, выпей, это поможет.

– Мне нужна кровь, – просипела вампирша. – Иначе будешь ухаживать за мной еще пару недель.

– Мы и так сидим здесь уже четыре дня, Аэдаль Коварная, – с усмешкой произнес он. В это время к ним подошла молодая женщина. Смущенно улыбаясь, она протянула ей кружку с дымящейся жидкостью. Женщина была беременна.

– Это травяной сбор, меня матушка научила их делать.

– Значит, это из-за тебя меня располосовали, – буркнула Паола, осторожно принимая кружку правой рукой. – В образе баргача тебя было не легко распознать.

– Но ты же справилась, – с долей неясной вампирше гордости, ответила Адлен. – Я очень тебе благодарна, что вытащила меня оттуда. Я бы умерла, если бы оказалась на арене еще раз.

– Значит, – сказала Паола, отхлёбывая травяной настой, – ты всё-таки выступала?

– Один раз. Я очень боялась за ребенка и, – тут она не выдержала и закусила губу, в глазах появились слёзы, – убила тех людей. Всех до единого!

– Я тебя понимаю, – начала было Паола, но Адлен лишь замотала головой:

– Нет! Не понимаешь! Ты – воин. Это твоя сущность. Не говоря о тебе самой. Тарвин рассказал мне, кто ты на самом деле. Для тебя это естественно. Но мы… Мы не бойцы. Мы торговцы, лавочники, цирюльники, кто угодно! Но не убийцы! А я…Я убила пятерых ни в чем не повинных людей. И их кровь на моих руках.

Паола поморщилась, допивая отвар:

– Хватит ныть, дорогуша, – оборвала она поток слов. – Эти «ни в чем не повинные люди» изрубили бы тебя при ином раскладе. И пошли бы, выпили пивка, отмечая победу над баргачом. Нет ничего постыдного в том, чтобы защищать себя и свое потомство. Убийство не приносит мне радости, если хочешь знать. Я убиваю по необходимости. Ну, и для питания, – она усмехнулась, блеснув в свете костра клыками.

Адлен еще всхлипывала, но плечи её уже обмякли и Тарвин, обнявший подругу, благодарно кивнул вампирше. Вскоре она совсем успокоилась и влажными от слез глазами взглянула на Паолу.

– Мне интересен один момент, – словно возобновляя разговор, начала вампирша. – Кто же вытащил меня из тех проклятых коридоров. Мерзкая тварь едва не настрогала из меня стружку.

– Это я, – вступил в беседу Тарвин. – Когда ты начала свой эпический побег с арены, я бросился к тому выходу, чтобы прикрыть вас. Пока стража и все зрители смотрели на представление, я проник в коридоры и двинулся вам на встречу. Встретив Адлен и узнав от неё, где ты, отправился за тобой. Та тварь была так увлечена, что не заметила, как я подобрался к ней со спины. Дальше все просто, я взял тебя и помчался к выходу. Через улицу у меня стояли запряженные лошади. Мы сели и уехали прежде, чем Владыки приказали закрыть ворота. Правда, тебя прежде пришлось привязать к лошади, чтобы изобразить пьяную родственницу. А дальше скачка и лес, лес, лес.

Паола задумалась. В какое же существо нужно обратиться, чтобы порвать лича голыми руками, при полном отсутствии магии? Она решила, что ей это не интересно. Они еще некоторое время сидели, глядя на огонь, потом вампирша почувствовала, что её неуклонно тянет в сон. Пожелав камлокам спокойной ночи, она отправилась спать.

Ночь прошла спокойно, не считая горящей огнем раны в груди. Примочки камлоков помогали, но медленно, а её телу требовалась кровь для скорейшего восстановления. Правда, охотиться в её нынешнем состоянии она бы не смогла. Придется вытягивать на мазях, хотя бы первые несколько дней. За это время голод не успеет взять над ней верх, и она сможет себя контролировать. Но если восстановление затянется, создастся опасность срыва, в первую очередь для мирно спящих камлоков. Хотя Тарвин, скорее всего, осознает опасность для себя и своей ненаглядной.

Лежа и глядя на проплывающие клочки облаков, Паола первый раз со своего пробуждения вспомнила всё, что произошло с ней за эти дни. Она удивилась своей удаче, позволившей ей выжить в бою с таким существом, как лич. Не сказать, что судьба Минервы оставила её равнодушной, воительница, сама того не желая, произвела на неё впечатление. Так близко была смерть. Так чувствительны её прикосновения. И так хрупка преграда, отделявшая Паолу от цепких объятий повелительницы мёртвых. Такие вещи или закаляют, или ломают окончательно.

Ночью выпала роса. Её жемчужная россыпь покрывала землю сказочным узором. В утренней тиши пересвистывались невидимые глазу пичуги. Как давно она могла вот так лежать, наблюдая чудеса окружающего ее мира? Сто лет, двести. Позабылись, потускнели воспоминания детства и юности. Их ценность с годами поблекла, сменившись тревогами и нуждами взросления. Завертелось. Закружилось в вихре поисков, коротких стычек и скрытности.

Отвлекшись, Паола вытащила руку из-под одеяла, чтобы коснуться замершей росинки. Серебристая вода скатилась по пальцу на траву и исчезла, впитанная землей. Всё проходит, и всё, как ни странно, поглощается землей. Недаром ей поклонялись племена, живущие в лесах древних континентов. Это наше последнее пристанище, вдруг с ясностью осознала она. И сама, испугавшись своих мыслей, вскочила, тут же скорчившись от боли.

– Ты бы так не скакала, – сказал Тарвин, оторвавшись от созерцания угасшего костра. – Рана едва начала затягиваться. Не стоит её бередить.

– Как скажешь, мой новый лучший друг, – с усмешкой, больше напоминавшей оскал, произнесла Паола. – Но еще лучше, рассчитайся со мной своим знанием.