Читать книгу "Двойной бренди, я сегодня гуляю - Мария Елифёрова"

Потрясение от встречи с уборщиком временно заставило её забыть, отчего она не очень стремилась попасть в ресторан. Она вспомнила о причинах своих колебаний только тогда, когда Лаи помахал ей из-за столика. Она отреагировала не сразу. Но всё же ей пришлось заметить его. В своей огненно-красной, в крупных жёлтых цветах пилотке он сам походил на экзотический цветок. Теперь, когда он её увидел, было глупо – да и необъяснимо бестактно – пытаться сесть за другой столик. Лика помахала ему в ответ, взяла себе у стойки кофе с булочкой и направилась к нему.

– Доброе утро, Лика, – сказал Лаи, грея в ладони бокал с вином. Манера барнардцев пить вино за завтраком была ещё одной из тех деталей, с которыми приходилось свыкнуться. Она бегло осмотрела то, что он ел (тоненькие пресные лепёшки, прикрытые ломтиками вымоченного в маринаде сырого мяса – тоже вряд ли похоже на завтрак), и села к нему за стол.

– Доброе утро, Виктор, – рассеянно сказала она и бросила в кофе сахар. Лаи смотрел на неё. Тёмные, глубокие глаза с невероятными ресницами – раза в полтора длиннее, чем у среднего землянина… – Вы заметили уборщика в коридоре? Мне показалось, он…

– Дебил, – жёстко закончил Лаи. – Вам не показалось.

Лику обескуражила эта откровенность, несвойственная земной культуре.

– И ему не позволяют носить локон чести?

– Он всё равно не понимает смысла. Да и ритуал стрижки он не сумел бы провести. Таких, как он, стригут опекуны – исключительно ради опрятности.

– Возьму себе ещё булочек, – проговорила она. Вышло виновато.

Она сходила за булочками, а затем задала ему вопрос, всё это время вертевшийся у неё на языке:

– Но… если вы официально признаёте, что люди делятся на полноценных и неполноценных… каковы критерии? Кто это решает? Где гарантия, что категория неполноценных не будет расширяться – что в ней не окажутся все, кто кому-то по какой-то причине не нравится?

– Знаете, – усмехнулся Лаи, наливая себе ещё вина, – этот вопрос напоминает ваши споры между христианами и атеистами. Вот вы, например, атеистка?

– Агностик, – поправила Лика.

– Тем не менее. Насколько я могу судить по диспутам в Интернете, ни один христианин не в состоянии понять, что мешает таким, как вы, пожирать младенцев. И, однако, вы этого не делаете.

– Неудачная аналогия. Агностики и атеисты не отрицают равенства всех людей. И потом, есть понятие сострадания.

– А у нас есть понятие «ифаа». Примерно это можно перевести как «всё, что отличает человека от животного» или «воля быть человеком». Человек полноценен, если у него есть ифаа. Ответственность за тех, кто не сумел стать человеком, тоже часть ифаа.

Он прищурился и поглядел на Лику сквозь свои роскошные ресницы.

– Это трудно объяснить не-барнардцам. Мне в своё время тоже было трудно вникать в земное мышление. Впрочем, в вашей старой литературе мне попалось слово, которое в какой-то степени соответствует этому понятию.

– Какое же?

– «Гуманизм».

Лика поморщилась. Всё-таки Лаи переоценивал своё знание земной культуры.

– Вы что-то путаете, Виктор. Гуманизм – это американская разновидность фашизма. Прочтите любой учебник.

Оба некоторое время молчали; Лика смотрела в чашку с остатками кофе. А вот кофе здесь синтетический, отчего-то подумала она. Только в люксовых номерах есть пакетики с натуральным…

– Вы идёте на утреннее заседание? – спросил Лаи. Лика посмотрела на часы.

– Ещё не знаю… А Патрик куда делся?

– Уже позавтракал и ушёл. Хотел послушать доклад о пещерных фресках Фаара. Между прочим, ужасно был недоволен, что вы всё не появлялись, – в глазах Лаи зажёгся озорной огонёк.

– Я спала, – призналась Лика с тем смущением, с которым всегда говоришь полуправду. Лаи отодвинул свою пустую тарелку на край стола.

– Я только хотел сказать, что, если вы всё-таки не пойдёте на заседание, мы могли бы сходить посмотреть Храм Семи Богов. Ему тысяча восемьсот лет, и он всё ещё действует.

– Разумеется, – неожиданно для себя сказала Лика. – Покажите мне его.

Храм выступал из разноцветья современных построек, как причудливый скальный массив, упиравшийся в небо. Вблизи него не было высотных зданий – очевидно, барнардцы не любили загораживать памятники архитектуры. И правильно, подумала Лика, вспомнив своё разочарование от поездки в Лондон, когда она обнаружила, что собор святого Павла можно разглядеть снаружи целиком только на открытках, смоделированных на компьютере. Но мощь этого красно-серого, нависающего над головой камня вселяла в неё тревогу. Здесь не было гармонии и успокоения – по крайней мере, привычных для землян. Лика напрасно искала хоть каких-то признаков стройности или порядка – чем больше она смотрела, тем больше храм представлялся ей заброшенным обиталищем бандерлогов. На бесформенных уступах стен росли цветы, кустарники, местами даже деревья; окна почти целиком скрывал плющ, или что-то очень похожее; то тут, то там из неотёсанного камня выступал случайный барельеф, как будто художник едва начал свой труд и не закончил. Однако храм не был покинут – туда вливался поток празднично одетых барнардцев, мелькали яркие пилотки мужчин и платья женщин, а несколько раз в толпе Лике на глаза попались и земляне. Подойдя ближе ко входу, она увидела, что многие, перед тем как войти в храм, покупают что-то в небольших автоматах, установленных во дворе. Свечи, предположила она. Но это оказались не свечи, а крупные орехи в тонкой красноватой кожуре.

– Орехи для жертвенной трапезы, – пояснил Лаи, упреждая её невысказанный вопрос. – Нам тоже надо купить хотя бы два, по одному на каждого.

Он приложил кредитный перстень к считывателю автомата и два раза нажал на кнопку. В лоток скатилось два ореха. Лаи сунул их в жилетный карман и взял Лику под руку.

– Пойдёмте.

То, что он продел свою руку под её локоть, было абсолютно естественно, хотя он и сделал это не так, как мужчины с Земли. Вдвоём они направились ко входу в храм.

– А что делают с этими орехами? – шёпотом спросила Лика.

– Едят, конечно, – совершенно не религиозным тоном отозвался Лаи. – Но сначала лучше сходить на Башню Поющих Ветров. Это вроде места для медитации.

На башню вела нескончаемая винтовая лестница – единственное, что было общего у Храма Семи Богов с его земными собратьями. Здесь Лаи пришлось выпустить руку своей спутницы – ширины прохода с трудом хватало на одного человека. По барнардским обычаям, он двигался впереди, иногда оглядываясь на неё – не сбавить ли темп. Со спины он казался совсем юным, едва ли не подростком; его прямо-таки микроскопические шортики высоко оголяли ноги: с земной точки зрения, едва ли подходящая одежда не только для посещения храма, но и вообще для взрослого мужчины. Зато рубчатые подошвы его сапог идеально подходили для того, чтобы карабкаться вверх по истёртым скошенным ступеням. Лика порадовалась, что надела сандалии вместо туфель.