Читать книгу "Война буров с Англией - Христиан Рудольф Девет"

7 июня очень рано я был уже в Роодевале и приблизился к станции на 800 шагов. Орудие Круппа было при мне. Поместив его наивыгоднейшим образом, я приказал сняться с передков.

Но, — чу! — что это за ружейный залп вдали?

«По всей вероятности, это генерал Фронеман дает о себе знать», — подумал я. Но вот еще залп, другой…

Опять тишина.

До рассвета оставалось еще часа два.

Я воспользовался тьмой и послал четырех человек к станции с тем, чтобы они подошли по возможности близко и разглядели, в чем дело. Они подползли на расстояние сотни шагов.

Вернувшись еще в темноте, они рассказали мне, что или там невероятное количество всякого добра, или же неприятель устроил страшно высокое укрепление. Они видели также множество стоящих там железнодорожных вагонов. Но все было тихо, и они не приметили ни одного человека.

Начало рассветать. Тогда я послал к англичанам бюргера с белым флагом, требуя от английского начальника сдачи. Ответ, последовавший немедленно на мое письмецо, гласил:

— Мы не сдадимся.

На это я ответил сильнейшей стрельбой, зараз и из крупповского орудия и из маузеровских ружей. Англичане в свою очередь отвечали тем же.

Но у нас не было никаких укреплений, никакой защиты. Там, где мы находились, была маленькая выемка вроде «пана»[36], но она была так неглубока, что в нее уходили ноги лошадей лишь до колен. К северо-западу от железной дороги была другая выемка настолько глубокая, что могла бы защищать лошадь, но она находилась не ближе как в тысяче шагов от станции, и к тому же если бы мы ее заняли, то люди были бы совершенно так же не защищены, как здесь. Я не хотел остановиться там и потому еще, что пришлось бы переходить через железнодорожную линию и представлялась опасность быть замеченными англичанами.

Наименьшей опасности подвергались бюргеры, ложась на землю, но этого опять-таки не могли сделать люди, находившиеся при орудии. Поэтому я приказал последним:

— Прицепите пушку к передку, отвезите ее за 3000 шагов и палите оттуда во всю мочь!

Лошади с передком были подведены к орудию под градом пуль. Пока это делалось, я приказал моим 80 бюргерам стрелять изо всех сил в англичан и мешать им целиться. Удивительное дело! Капитан Мюллер отвез орудие, не поплатившись ни человеком, ни лошадью, на расстояние 3000 метров. Оттуда он с успехом стал бомбардировать неприятеля.

Около 10 часов англичане, с которыми имел дело генерал Фронеман, сдались. Тогда я немедленно приказал привезти его два орудия. Они прибыли к 12 часам и стали с двух сторон бомбардировать англичан. Прошел еще час, во время которого мы не переставали стрелять из трех пушек и 80 маузеровских ружей, и… показался белый флаг. Я прекратил стрельбу и поехал к станции. Ко мне вышли два офицера. Они сказали мне, что согласны на сдачу с условием, чтобы все их личное имущество (платья, пледы и т. д.) они оставили при себе, равно как и почту, которую они только что получили. (Там находились две последние английские почты.) Я отвечал им, что их частное имущество я не трону, так как никогда еще не позволял себе отнимать частную собственность моих пленных[37], но что касается писем, то я не могу допустить, чтобы они попали к адресатам, и их необходимо сжечь.

Офицерам ничего не оставалось более, как согласиться. Они встретились со мной в 100 шагах от станции, а потому я сказал им, что если они не согласны на сдачу, то я буду штурмовать.

Но они сдались.

Подойдя к станции, мы были поражены великолепными укреплениями англичан, сделанными из прессованных тюков платья, пледов и почтовых посылок. Они были настолько хороши, что вследствие этого потери англичан оказались невелики; всего 27 убитых и раненых. Мы взяли 200 человек в плен.

Кроме тюков одежды, из которых англичане построили укрепления, было еще много всякого добра в железнодорожных вагонах: сотни ящиков с разными разностями и амуниция в невероятном количестве; целые тысячи ящиков ружейных зарядов и лиддита, затем гранаты, картечь, несколько сот ядер для морских орудий большого калибра, которыми лорд Робертс собирался бомбардировать Преторию. Некоторые бюргеры стали пробовать поднимать эти гигантские бомбы, но не нашлось ни одного человека, который бы смог это сделать один. Легко можно себе представить, какое громадное количество было здесь всего и какую оно представляло большую ценность, если вспомнить, что позднее в английских газетах говорилось, что я наказал Англию в данном случае на три четверти миллиона фунтов стерлингов.

Но в тот момент нам было не до вычислений: времени было в обрез, и нельзя же было, захватив такую массу всего, с этим же добром попасться неприятелю. Мне было невероятно жалко уничтожать драгоценные зимние одежды, пледы и сапоги, которые попали в наши руки и которые бюргерам пришлись бы очень кстати. Но я знал, что англичане имеют железнодорожную линию в своем распоряжении и что они могут очень быстро выслать войска в Роодеваль из Блумфонтейна, Кронштадта и Претории. Обидно было не воспользоваться таким добром, но делать нечего, приходилось все предать пламени.

Но прежде чем это сделать, я разрешил бюргерам откупоривать почтовые ящики и брать из них все, что им угодно. Там были всевозможные пакеты и пакетики, главным образом нижнее белье самого лучшего качества и масса сигар и папирос. Вот пошла-то работа! Бюргеры быстро и ловко открывали ящики один за другим. Можно было подумать, глядя на них, что каждый из них был привычный почтмейстер.

В то время как буры были заняты этой работой, пришли ко мне пленные с вопросом, могут ли они тоже раскупоривать ящики и брать то, что в них было.

— Берите, — сказал я, — сколько хотите. Все равно будем все жечь.

Надо было видеть этих людей, грабивших собственную почту! Они все переворачивали вверх дном и стали уже настолько разборчивы, что плумпуддинги не удостаивались более внимания.

Я уже давно дал приказание уничтожить все мосты к северу и к югу, чтобы помешать неприятелю приблизиться к нам неожиданно. Но это меня не успокаивало, и я очень спешил уходить.

Прежде всего мне надо было найти средство, чтобы ту часть амуниции, которую мы могли взять, успеть спасти до того, как сжечь все остальное.

У нас не было возов для того, чтобы увезти то, что я хотел сохранить. Другого исхода не было, как заставить бюргеров таскать ящики.

Но они были поглощены своей добычей! И мне стоило неимоверных трудов получить рабочие руки.