Читать книгу "Обвиняется маленькое черное платье - Марина Серова"

– Тебе Тоха-то за каким лядом сдался? Пообещал чего? Так забудь. Он с бабами не церемонится. Сегодня одна, завтра другая. И никаких обязательств.

– Да мы не по этому поводу, – начал Мельников, но я поспешно перебила:

– Много ты понимаешь в отношениях! Да мы с Антоном, можно сказать, без пяти минут муж и жена, – глядя в глаза дяди Леши, опять соврала я, поняв, что тот принял меня за девушку Бельского.

Мельников резко повернул голову в мою сторону. Сказать, что на его лице было написано недоумение, это не сказать ничего. Дядя Леша, напротив, отреагировал совершенно спокойно. Не спеша снова наполнил свой стакан, опустошил его до половины и только после этого ответил:

– Понимаю я, красавица, поболе твоего. Но суть не в этом. Тут и понимать нечего, достаточно понаблюдать за ухажером твоим. А уж этим удовольствием я не обделен. Мы с Тохой, считай, года три в этой хибаре ютимся. Как думаешь, много он скрыть от соседей сумел? При совместном-то проживании?

Я промолчала, давая дяде Леше возможность пофилософствовать. Мельников тоже предусмотрительно держал рот на замке. Дядя Леша опять одобрил наше поведение и принялся пространно изливать свои представления о современной молодежи в общем и об Антоне Бельском в частности.

– Вот ты думаешь, ты у него единственная? – прищурившись, спросил он меня и сам же ответил: – То-то и оно, что нет. Но я его не осуждаю, не подумай. Парень молодой, кровь горячая. Пойми, девочка, не нагулялся он еще вдоволь. Рано ты к нему с претензиями пришла.

– А если она не хочет ждать, когда он нагуляется? – вступил в дискуссию Мельников. – Или времени на это не осталось, тогда как?

– Как? Да никак. Нет, вы, конечно, можете морду Тохе набить или еще как ему свое недовольство высказать, но толку-то что? Насильно мил не будешь. Слыхали небось такую поговорку? Народная мудрость. Веками проверенная. А уж в случае с Тохой у вас и подавно ничего не выйдет. Он парень своенравный. Свободу любит, независимость. Думаете, почему он в этом гадюшнике живет? Потому что денег нет?

Дядя Леша прищурился, отхлебнул коньяка, вынул из тумбочки пачку сигарет и не спеша закурил. Мы с Мельниковым замерли в ожидании. Такая удача! Дядя Леша сам на интересующую нас тему заговорил.

– Где-то же ему нужно жить, – подстегнула я дядю Лешу. – Правда, мне он заливал, что и сам крутой, и родственники у него богатые. А на деле-то вон оно как. Да и неудивительно. Видно, Антон во всем одинаков. Только врать да бахвалиться умеет.

– А вот тут ты не права, девочка. Все, что Тоха тебе говорил о достатке и о родственнике состоятельном, – все чистая правда. Есть у Тохи доход. Небольшой, но стабильный. А дядя его, так тот вообще целую фабрику по производству носков имеет. И жена у него с приданым не хилым. Можно сказать, дядя в деньгах купается. Ни в чем себе не отказывает. Захочет, так он такого вот коньяка хоть целый ящик купит и за раз выпьет!

Последнюю фразу дядя Леша произнес с таким чувством, будто речь шла не о спиртном, а о дюжине Каймановых островов в Карибском море. Мельников украдкой улыбнулся. Я же на полном серьезе спросила:

– А ты сам, часом, не заливаешь, а, дядя Леша? Я вот тоже думала, что у Антона родственники непростые. И жить-то он должен в центре. И ездить на крутой иномарке. А вышло вон как.

– Это ты что же, пигалица, дяде Леше не веришь? – взвился алкаш. – Да я самый честный в мире человек! У кого хочешь спроси. Пойдем к соседям, у них спросим, – и дядя Леша потянул меня за руку.

Я вырвала руку и принялась его успокаивать.

– Да верю я, верю. Просто уж очень странно. Чтобы родной дядя и о племяннике не позаботился? Ладно бы еще они не общались между собой, тогда бы понятно. Ты вот хоть раз сам этого дядю в глаза видел? Может, Антон всех нас дурит?

– Нет. Там дело сложнее. Я ж говорю, характер у Тохи больно независимый. Оттого и неустроенность в жизни, – возразил дядя Леша.

– А что там за ситуация, можешь рассказать? – подливая в стакан дяди Леши пахучего коньяка, полюбопытствовал Мельников.

– Отчего же не рассказать? Под хороший коньячок да для приятных людей, – согласился дядя Леша. – Вам как, с подробностями или вкратце?

– Нам с подробностями, – сказала я, настраиваясь на долгую беседу.

Мельников тоже уселся поудобнее, а дядя Леша, употребив очередную порцию, заговорил:

– Начну-ка я, пожалуй, с конца. Ты, красавица, думала, женишка богатого отхватила, а получается, что не он тебя, а ты его из дерьма вытаскивать будешь. Корни всего этого уходят в далекое прошлое. Не совсем далекое, это я погорячился, но произошло это давненько. Года три назад. В то время Тохи еще тут не было. Бабка одна тут век доживала. Эх, и вреднющая баба была! По молодости еще можно было ее выходки терпеть, а к старости совсем невмоготу стало. Она в коммуналке единственная баба была, вот и пользовалась этим. То душ на три часа займет, то тараканов в разгар лета поморит, так что они по всем комнатам с кухни разбегутся. То ботинки наши, что мы у дверей выставляем, в мешок картофельный соберет и на помойку вынесет. Одним словом, не было от этой старухи житья.

– Давай насчет Антона, дядя Леша, – напомнил Мельников.

– Ты не подгоняй, – нахмурился дядя Леша. – Рассказ, он спешки не любит.

– Не слушай его, дядя Леша, выкладывай все, что знаешь. Нам спешить некуда, – успокоила я своего спасителя.

– Я ж и говорю. Житья от старухи не было, прям не знали мы, как от нее спасаться. А тут раз – и померла наша узурпаторша. А комнатку ее сынок продал. Задешево продал, несмотря на то, что покупатель был при бабле. Мы еще тогда удивлялись все, чего он в нашем захолустье забыл? А потом машина пришла, кое-какую мебелишку привезла и по хозяйству мелочовку. Парнишку молодого высадили и уехали. Так у нас Тоха и появился. Проставился, правда, все чин по чину. Как положено. И водка, и закуска. На новоселье Тоха набрался серьезно и рассказал мне, что его родной дядя, чуть ли не миллионер, за какую-то мизерную провинность за штат списал. Жилья лишил, с довольствия снял, да еще и с работы попер. Я давай его успокаивать. Переждать, говорю, требуется. Дядька твой поворчит, говорю, повоспитывает тебя и обратно вернет. А Тоха в ответ: не бывать тому, чтобы я к нему вернулся! Такой обиды не прощу по гроб жизни. Сам на средства жены живет. Фабрику свою благодаря ее папочке открыл. Да и по сей день его деньгами пользоваться не брезгует, а меня в чем обвинил? В том, что я на его горбу сижу, а уважения не имею. А какое уважение он получить хочет? Сам жене рога наставляет, а мне ее глупой курицей нельзя назвать. Помирать в трущобах буду, а в его золотую клетку не вернусь.

– И не вернулся, или дядя его так и не позвал? – снова вклинился Мельников.

– Звал, как не звать. Своя ж кровь. Все вышло так, как я и предсказывал. Побузил дядька, похорохорился, а потом сам к племяшу подкатил. Возвращайся, говорит, прощаю. К тому времени Тоха у нас с полгодика уже прожил. С одной стороны, недолго, а с другой – медленно дядька раскачивался. За такой срок у Тохи столько обиды против него накопилось, страсть. Да еще молодость. Короче, отказал он родственнику. Чем только тот его ни соблазнял. И квартирой, и содержанием, и даже в должности восстановить обещался. Бесполезно.