Читать книгу "Бригантины поднимают паруса - Юрий Никитин"

– Тихо, – сказал я, – слышишь?.. Бегут сюда.

Она кивнула.

– Дадим бой здесь?

– Лучше ближе к выходу с этажа, – ответил я. – Можно контролировать, чтобы с той стороны никто…

Она двигалась за мною быстро и неслышно, пистолет в обеих руках, готовая стрелять в любой момент, но первым выстрелил я, когда впереди мелькнула тень человека.

Его отбросило на стену, а когда сполз на пол, все еще цепляясь за облицовку под дерево, там осталась красная полоса.

Эсфирь остановилась возле меня, взведенная, как готовая к взрыву мина, бросила сердито:

– Мне показалось, он… не вооружен?

– Я же не так представляю работу Моссада, – объяснил я чуточку виновато. – А этот какой-то лохматый, такие всегда подозрительны при любом строе… Еще Платон их не любил. Понимаешь… я представляю эту работу такой, какая должна быть, а не такая, какая есть. Компренэ? Во главе угла, как сказал мудрец, должна стоять эффективность экономической модели. На своих ногах, без подпорок.

Она посмотрела остановившимися глазами.

– Ну и ну…

– Чего? – спросил я.

Она проговорила устрашенно и с отвращением:

– Даже не покраснел! Ты в самом деле из тех чудовищ, кто создают и перестраивают секретные службы. Как всегда, в худшую сторону.

– Но эффективную, – подсказал я. – А если вдруг что пойдет не так и нас обвинят в чудовищных преступлениях, я скажу: «А что вы хотите, это же был Моссад, я сам, как истинный демократ, осуждаю…»

– Сволочь, – сказала она. – Почему тебе даже не стыдно? Я же вижу!

– Отречемся от старого мира, – сообщил я, – отряхнем его прах с наших ног. Долой стыд, как сказала Клара Цеткин и провозгласила восьмое марта международным женским днем бесстыдства, что сейчас именуется свободой.

– А не Роза Люксембург?

– Как вы за своих евреев держитесь, – сказал я одобрительно. – У нас такая политика была при Сталине с его приоритетом приоритетов отечественных изобретателей и вообще всего русского. Ничего, вы тоже переболеете…

– Да заткнись же…

– Тогда не отставай от прогрессивно мыслящего!

Продолжая говорить, я поднял пистолет, сделал еще два шага и выстрелил. Из-за края стены высунулась рука с пистолетом, но пуля из моего с силой саданула в кисть.

Послышался вскрик, пистолет выпал, а человек непроизвольно сделал шаг вперед.

Эсфирь выстрелила дважды, боевик рухнул вниз лицом.

– Молодец, – сказал я, – быстрая.

– Если я быстрая, – буркнула она, – то какой тогда ты? Ты видишь сквозь стену, что ли?

– Не отставай, – ответил я. – Сейчас проскочим это место… Прикрой меня.

Она не успела возразить, женщины часто возражают, потому что подворачивается возможность возразить, а я ринулся вперед, стреляя на ходу, но, думаю, Эсфирь все же не замечает, но каждым выстрелом убираю из числа противников, заодно из числа живых, по одному идиоту с автоматом в руках.

Хотя мне, как максималисту, кажется, что с автоматами в руками все идиоты, и вообще не идиоты только те, кто занимается CRISPR/Cas9, приближая счастливое будущее всего человечества…

А когда я говорю «все человечество», я вовсе не имею в виду всех живущих в нем сейчас двуногих.

Впереди коротко простучала автоматной очередью винтовка Федорова, узнаю по звуку. Пули с визгом ударили над нашими головами. Это хорошо, показатель низкой квалификации стреляющих. Как хреновой прицельности, так и боязни, что подойдем ближе и застрелим.

Эсфирь, молодец, не палит зря, холодно и зорко высматривает все возможности, я шел впереди крадучись, прячась под стеной, а она то и дело разворачивалась и двигалась спиной вперед, охраняя наш тыл.

Вдали у выхода на лестницу двое залегли и открыли огонь из автоматических винтовок.

Эсфирь выстрелила дважды, я поспешил вмешаться, а то зря переводит патроны, а они денег стоят, один из стрелявших уронил голову, а второй поспешно юркнул за угол.

– Молодец, – похвалил я, – жаль, второго не успела.

Она напомнила гордо:

– Серебряная медаль на Олимпиаде!

– Но до бурятов вам далеко…

Тот, убежавший, высунулся на мгновение и выстрелил, а я только-только поднимал руку с пистолетом. Мышечные волокна взвыли от боли, но когда я наконец вскинул пистолет в нужную позицию, стрелявший уже исчез, оставив торчать дулом к небу армейскую винтовку.

– С той стороны должен быть выход, – крикнул я и ринулся вдогонку.

Лестница повела вверх, там промелькнула фигура мужчины в кожаной куртке и джинсах неприметного цвета, но пронесся с такой скоростью, что выстрелить точно бы не успел.

Когда я с разбегу вылетел в длинный и узкий коридор с дверьми по одну сторону и такими же с другой стороны, убегающий мелькнул в самом конце.

Стрелять вдогонку я даже не пытался, нервные сигналы у меня распространяются по телу с огромной скоростью, но мышечные не успевают, мозг уже сказал честно и беспристрастно, что пока вскину руку с тяжелым пистолетом в ладони, убегающий успеет за миг до этого скользнуть на угол стены, а строили европейцы по своим немецким стандартам, это значит, только выстрелом из танковой пушки можно отколоть кусок стены и достать гада.

Я выскочил на широкую террасу, слева за невысоким изящным заборчиком пустое пространство глубиной в два этажа. Терраса идет по красивому овалу, так что у кайфующих здесь есть соблазн бросать бумажки из-под мороженого просто вниз на головы входящим.

Все-таки я сплоховал на бегу, он ринулся на меня из неприметной ниши, как буйвол на трепетную лань. Я даже не пытался выдержать удар, мозг успел проделать все расчеты моих возможностей и его, соотнося массу его тела, скорость, уровень интеллекта, и выдал оптимальный вариант действий или, как говорят придурки, самый оптимальный.

Повернувшись боком, я ухватил его за массивную цепочку на шее, дал подножку и успел набросить цепочку на металлический штырь ограды.

Здоровяк ударился о барьер, перевалился на ту сторону, однако цепочка удержала, я даже слышал, как хрустнули позвонки в его шее.

Я скользнул вдоль стены, успел подумать, как же это мой мозг узнал, что его вес сто девять килограммов, скорость пятнадцать, интеллект равен шестидесяти трем… и мозг тут же радостно высветил все сложнейшие расчеты и формулы, по которым все узнал и понял…

– Да заткнись ты, – сказал я зло, – неужели и ай-ай будет таким же гениальным идиотом…

Эсфирь с дробным топотом копыт набежала сзади, крикнула нервно:

– Ты что-то хрюкнул?

– Самокритикой занимаюсь, – сообщил я виновато. – Иди вперед, а то там опасно. А я буду смотреть на тебя сзади и любоваться, как любитель искусства для народа.