Читать книгу "В самый темный час - Питер Леранжис"

Один из троицы пожал плечами, второй что-то завопил, уткнувшись в экран.

– Аттикус! – Дэн развернулся, обшаривая взглядом толпу. На лестнице, откуда они с Аттикусом пришли сюда, царило какое-то смятение. Незнакомый толстяк… торчащие во все стороны дреды…

Дэн бегом кинулся туда. Аттикус вырывался из рук велосипедиста и какого-то толстяка – не человек, а сущий гиппопотам.

Взлетев по ступенькам, Дэн нырнул вперед, плечами подсекая коленки толстяка. Тот покачнулся и завалился вперед, как подкошенный, увлекая за собой Аттикуса.

Все трое повалились на мостовую.

Вокруг собралась толпа. Здоровяк сел, ухватив одной рукой за плечо Аттикуса, а другой Дэна.

– Вот уж не знал, что передать сообщение от Марка Розенблюма окажется так трудно, – пропыхтел он. – Аттикус, твой отец просит тебя вернуться домой. Он очень сердит.

* * *

В сон Нелли вторглись чьи-то шаги.

Во сне она сидела за роскошно накрытым шведским столом в ресторане своей мечты. Но грязные сапоги уже топтали пышные булочки и пирожные. Безжалостными пинками расшвыривали телячьи котлетки, выдавливали кровь из кровяной колбасы…

– Нет! – отчаянно закричала девушка.

Громкий стук где-то снаружи окончательно разбил ее сон. Стоило проснуться, в ноздри тут же ударила знакомая вонь темницы.

Съежившись у стены, Натали пробормотала во сне:

– Кенилворт, откройте, пожалуйста, дверь.

– Нат? Ребята? – окликнула Нелли. – Они тут.

Входная панель скользнула в сторону и, с громким стуком ударившись о внутреннюю стену, обрушила на пол гору пыли.

В помещение вошли трое тюремщиков в белых мундирах. Лица скрыты под черными масками, у каждого в руке пистолет. Один из троих швырнул на пол стопку чистых комбинезонов. Второй протянул Алистеру большой кусок картона и маленькую, написанную от руки записку. Пожилой джентльмен прочитал ее и изумленно вскинул голову.

– Вы хотите, чтобы я написал эти слова тут, на плакате? Но зачем?

Тюремщик занес ногу для удара. Алистер невольно отпрянул.

– Не трогайте его! – закричала Нелли. – Ал, делай, что велят. Эй, все! Переодевайтесь в новое. Без вопросов! Быстро!

Когда все переоделись, тюремщик жестом велел им выстроиться у стены.

– Силы небесные, – пробормотал Фиске, – если они собираются нас расстрелять, к чему было одеваться в чистое?

– Кровь видно лучше, – протянула Нелли.

– Не смешно! – буркнула Натали, дрожа всем телом.

Феникс, все еще не в силах разогнуться после полученных увечий, помог Теду отойти к стене. Тот обнял Натали за плечи и застыл, вызывающе глядя перед собой незрячими глазами. Нелли опустилась на колени рядом с Алистером, который что-то писал на листе картона. Фиске встал у них за спиной, ободряюще положив руки обоим на плечи.

Внезапно Нелли заметила, что в приоткрытую дверь подземелья юркнула ящерица. Незваная гостья засеменила вдоль стены, позади пленников. Только бы Натали не заметила, а то визгу не оберешься!

Увы.

– Аааа! – От вопля девочки кровь в жилах стыла. – Она меня задела! Наверняка ядовитая! Мне нужно к врачу!

Нелли обернулась. Злополучная ящерица, сама насмерть перепуганная, жалась у стенки. Но до чего ж красивая – вся черно-белая, узорчатая, похожая на загадочную зернистую фотографию. Девушка подняла ее. Сердце у ящерки билось, точно от быстрого бега.

– Нат, ты ее пугаешь! – укорила Нелли. – Ах, какая! Полегче, малышка. Или малыш, кто тебя знает.

Похоже, у нее на руке ящерка чуть успокоилась. Нелли улыбнулась. Если ей суждено сейчас погибнуть, по крайней мере перед смертью она принесла утешение хоть какому-то живому существу.

Раздался металлический лязг. Нелли сжала зубы и подняла голову.

Один из тюремщиков направлял на них фотокамеру мобильника.

– Улыбочку, – произнес он.

– Что за… – начала Рейган.

– Это что, у вас шутки такие? – возмутился Фиске.

– Не думаю, – возразил Алистер, поднимая свой плакат.

У Нелли сердце забилось чаще. Цифровая фотография! Значит, кто-то ее увидит. А значит – потенциальная связь с внешним миром!

Не упускай шанс!

Осененная внезапной, совершенно сумасшедшей идеей, Нелли поднесла ящерку к объективу.

И широко-широко улыбнулась.

Глава 20

Выглядели они – краше в гроб кладут.

Рассматривая на экране изображение заложников, Эми еле удерживалась от слез. Веспер-Один прислал фотографию, когда ребята вернулись в гостиницу.

По ноутбуку видно было, как Шинейд с Эваном склоняются над тем же изображением – Дэн тотчас же переслал его на телефон Шинейд.

– Ооох, – протянула Шинейд. – Видок у них…

– Потрепанный, – сказал Джейк.

– Отчаявшийся, – добавил Аттикус.

– Живой, – перебил Дэн.

На снимке присутствовали все семеро заложников. Уже хорошо. Но кроме этого ничего хорошего больше не просматривалось. Заложники стояли на фоне неровной дыры в стене. У Феникса Уизарда был разбит лоб, запястье Рейган Холт охватывала тугая повязка, а Натали вся съежилась и поникла. Нелли с совершенно безумным видом протягивала вперед какую-то ящерицу – точно меч.

Но больше всего Эми перепугал дядя Алистер, вызывающе глядящий на камеру. В руках он держал написанный от руки плакатик, на котором значилось: «ОСТАЛОСЬ ПОЛТОРА ДНЯ».

– Знакомый почерк! – воскликнула Эми.

Эван по ту сторону экрана кивнул.

– Почерк Алистера. Веспер-Один заставил его написать собственноручно. Надо думать, не захотел подставлять никого из организации Весперов, чтобы у нас не оказалось образца почерка. Весьма предусмотрительно.

– Не предусмотрительно, а параноидально, – возразил Дэн.

– Перо в шляпу Дэну за находчивость и смекалку. Он заставил Веспера-Один прислать нам фотографию. Может, пока на то и не похоже, но, ребята, ветер переменился. Заложники живы, а Аттикус перехитрил Вайомингов в Гореме – вдобавок только что мы общались с Йоной и Гамильтоном. Они в Помпеях. А у вас как успехи с лупой в ракетке?

– Никакая это не Лубаб Рахетке, – горько заметил Джейк, демонстрируя перевязанную руку. – Как я и говорил, напрасная потеря времени.

– А что у тебя с рукой? – поинтересовалась Шинейд. – Как ты ее так исцарапал?

– Да старуха все твердила: «Не разбудите Рухана, не разбудите Рухана», – но кто ж знал, что Рухан – шимпанзе? Судя по всему, я сказал что-то, что звучит очень похоже на «Я съел твои бананы» по-эстонски. А потом в награду за страдания мне еще выдалось сомнительное удовольствие выслушивать о выходках Аттикуса.