Читать книгу "Тепло наших тел - Айзек Марион"

Разрешаю себе взглянуть на Джули. Она видит мои слезы и тянет руку, чтобы их вытереть. Я не отстраняюсь. Источник: http://darkromance.ucoz.ru/

— И что у нас в будущем? — спрашиваю. — Прошлое и настоящее я знаю, а будущее?

— Ну… — хмыкает она. — Это самое сложное. Если прошлое — это история, факты… Наверное, будущее — это надежда.

— Или страх.

Нет. — Джули трясет головой и втыкает кленовый лист мне в волосы. — Надежда.

Спотыкаясь, мертвые идут вперед, к Стадиону. Он занимает несколько кварталов, нависает надо всем вокруг — огромный памятник погибшей эпохе роскоши, миру расточительства, нужды и обманутых надежд. Уже второй день наш загробный отряд ковыляет вперед, как Керуаковы битники, не наскребшие даже на бензин. Они голодны. По пути между М и остальными происходит короткая немая ссора. Потом они останавливаются перекусить у старого заколоченного дома. Жду снаружи. Уже не помню, когда ел в последний раз, — но почему-то я абсолютно спокоен. Это спокойствие — равновесие голода и сытости. Крики людей, прятавшихся в доме, пронзают меня еще острее, чем в те дни, когда я участвовал в охоте. Хотя сейчас меня даже нет рядом. Я стою на улице, зажав уши руками, и жду, когда все закончится.

Когда они наконец выходят, М не поднимает на меня глаз. Он вытирает кровь с губ тыльной стороной ладони и с виноватым видом проходит мимо. Остальным еще далеко даже до М, но и в них уже что-то изменилось. Они не взяли ничего про запас. Они вытирают руки о штаны. Они идут в неловком молчании. Для начала неплохо.

Мы подошли к Стадиону так близко, что до нас доносится запах живых. Я снова прокручиваю в голове свой план. Честно говоря, план так себе. Он прост, как комикс, потому и должен сработать — никто еще такого не пробовал. Никому для такого раньше не хватало ясности мысли.

За несколько кварталов до ворот мы останавливаемся в заброшенном доме. Захожу в ванную и разглядываю себя в зеркале, как, наверное, бывший здешний жилец делал тысячи раз. Мысленно прохожу через всю суматошную утреннюю рутину, вживаюсь в роль. Будильник, душ, костюм, завтрак. Хорошо ли я выгляжу? Достойное ли произвожу впечатление? Готов ли ко всему, что жизнь швырнет мне в лицо?

Я приглаживаю волосы гелем. Брызгаюсь лосьоном после бритья. Поправляю галстук.

— Готов, — говорю наконец остальным.

М внимательно меня изучает:

— Сойдет.

Мы выступаем к воротам.

Еще несколько кварталов, и запах живых становится почти нестерпимым. Стадион похож на огромную катушку Теслы, полную розовой, ароматной энергии жизни. Все замирают в благоговении. У некоторых течет слюна по подбородку. Если бы они не поели, тут бы наш непродуманный план и провалился.

Не дойдя до ворот, мы сворачиваем в переулок и прячемся за грузовиком. Выглядываю за угол. У главных ворот Стадиона стоят четверо стражников с винтовками, до них меньше двух кварталов. Они угрюмы, переговариваются короткими фразами. Между собой они используют даже меньше слогов, чем мы.

Я смотрю на М.

— Спасибо. За помощь.

— Фигня, — говорит он.

— Не… умри.

— По… стараюсь. Готов? — Киваю. — Не забудь… ты… живой.

Я улыбаюсь. Еще раз приглаживаю волосы, делаю глубокий вдох — и бегу.

— Помогите! — кричу я, размахивая руками. — Помогите! Они… гонятся!

Изо всех сил сохраняя естественную осанку, я бегу к воротам. Мертвые во главе с М гонятся за мной, театрально постанывая.

Охранники реагируют машинально: поднимают и винтовки и открывают огонь по зомби. На землю падает рука. Нога. Один из безымянных девяти бойцов теряет голову и падает. Но в меня не стреляет никто. С упорством марафонца я бегу вперед и представляю себе Джули. Я бегу размеренным шагом, нормально, как живой, а значит, по их классификации, попадаю в категорию "людей". Из ворот появляются еще двое, но на меня они и не смотрят. Прищурившись, они целятся в моих преследователей и кричат:

— Давай сюда! Скорее!

У меня за спиной падают еще два зомби. Уже из-за ворот вижу, что М с остальными отступает. Стоит им повернуть, их походка меняется. Они прекращают хромать и бегут, как живые. Не так быстро, как я, не так красиво, но уверенно, целеустремленно. Охранники мешкают, стрельба прекращается.

— Что за нах?.. — бормочет один.

За воротами стоит человек с блокнотом на планшете. Пограничник. Я должен буду назвать свое имя и заполнить стопку заявок, а потом меня, скорее всего, все равно выставят. Милостью этого пограничника, регулярно выгоняющего на улицу беззащитных бродяг, район рядом с воротами давно превратился в кормушку для мертвецов.

Он подходит, листая блокнот и не поднимая на меня глаз.

— Едва ушел, да? Мне нужно будет…

— Тед! Иди сюда, посмотри!

Тед поднимает глаза и видит за открытыми воротами ошарашенных солдат. Бросает мне:

— Подожди здесь.

Он выбегает наружу и замирает рядом с охранниками, глядя вслед небывало бодрым зомби, бегущим, совсем как живые. Мне остается только представлять, что написано у них на лицах, когда внутри все бурлит, а земля с отвратительной очевидностью уходит из-под ног.

Пока обо мне не вспомнили, поворачиваюсь и бегу прочь. Залетаю в темный коридор и мчусь вперед, к свету на другом конце туннеля, даже не зная, где я — в родовом канале или на дороге в рай.

Что я натворил? Так или иначе, отступать некуда Укрытый полумраком красного вечернего неба, я вступаю в мир живых.

Спортивная арена, которую Джули зовет домом, непостижимо огромная. Наверное, это один из "суперстадионов", рассчитанный на два мероприятия одновременно и построенный еще в те времена, когда величайшим затруднением для большинства людей было куда пойти развлечься. Снаружи смотреть особо не на что — гигантский бетонный забор овальной формы, бетонный ковчег, который даже Господу не удалось спустить на воду. Но изнутри у Стадиона есть душа: здесь царит хаос, стремящийся к порядку, — как если бы бесконечные бразильские трущобы спроектировал архитектор-модернист.

Вместо трибун повсюду высятся миниатюрные небоскребы — шаткие башенки, маленькие, но высокие — максимум жилья на минимум площади. Стены собраны из мешанины вторсырья: одна башня внизу бетонная, но чем выше, тем более хлипкой она становится — бетон сменяется сталью, сталь — пластиком, а завершается все это девятым этажом, сбитым на соплях из подмоченной фанеры. Кажется, большая часть зданий готова развалиться от малейшего ветерка, но их скрепляет жесткая сеть стальных канатов, тянущихся от башни к башне и накрепко соединяющих все домики в единую конструкцию. Надо всем этим нависают стены Стадиона, ощетинившиеся вырванными трубами, проводами и стержнями арматуры. Тусклые уличные фонари мерцают оранжевым, и Стадион — этот игрушечный город — задыхается в хаосе теней.