Читать книгу "Дамы убивают кавалеров - Анна и Сергей Литвиновы"

– У тебя проблема была, – совсем не вопросительно, а утвердительно произнес хакан. Он, конечно, откуда-то уже прослышал о делах племянника.

– Да, дорогой Сурен Ахмедович. Все кассы магазина в один момент стали сбой давать. К каждой покупке тридцать три копейки прибавили.

– Почему прибавляли – понял?

– Компьютерный сбой.

Последние слова Бандаров произнес по-русски. В хозарском языке, одном из древнейших на земле, не имелось, конечно же, понятия «компьютер».

– Почему сбой?

– Компьютер – темная вещь. Хуже женщины.

Оба двоюродных брата, тудуна, усмехнулись. Хакан даже выражения лица не переменил.

– Почему сразу после того инспектора на наш магазин налетели – торгинспекция, префектура, администрация?

– Шакалы. Кушать хотят.

– Кушать они всегда хотят. Я тебя спросил: почему они сразу налетели?

– Я узнавал, почему. Кто-то им письма написал – по электронный почта.

«Электронный» (как и «торгинспекция», «префектура», «администрация») Бандаров опять произнес по-русски.

– Про что этот «кто-то» написал?

– Про эти тридцать три копейки.

– Нашел, кто написал?

– Нет. Я его маму в рот греб!

К грязным ругательствам красивый древний язык также не был приспособлен, и Бандарову снова пришлось, чтобы их выразить, говорить на языке неверных.

– Может, сам компьютер взял и письма написал? – лукаво спросил хакан. Оба кузена-тудуна, братья Каримовы, разулыбались шутке отца своими ярко-белозубыми ртами.

Бандаров свирепо глянул на них – никому не позволено над ним смеяться! Однако дяде ответил смиренно:

– Не знаю, дорогой хакан, не могу вам сказать, кто письма написал.

– Хорошо, – словно бы удовлетворившись объяснением Бандарова, произнес великий хакан и переменил тему: – У тебя с милицией были проблемы, – опять совсем не вопросительно, но утвердительно сказал Каримов-старший.

– Да, дорогой хакан.

– Расскажи.

– Задержали. Моя машина в розыске была.

– Почему задержали?

– Отпустили милиционеры. Извинились. Долго извинялись, я их маму в рот гребал! Сказали: произошла ошибка.

– Ошибка, – повторил хакан. Затем полузакрыл глаза. Замолчал. Его лицо вдруг на глазах осунулось, побледнело.

Ничто не нарушало тишины за столом. Затем, после паузы (что любому постороннему, нехозарскому человеку показалась бы нарочито длинной, театральной), хакан произнес:

– Змеи на рынке. Это одна ошибка… – Отец оглядел своих сыновей и племянника суровым, взыскующим взглядом. – Зеленый краска в автосервисе. Вторая ошибка… – Хакан перешел на русский, потому что дальше в его речи следовало чересчур много слов, эквивалента которым не существовало в хозарском языке. – Дальше идем… Компьютер копейки в магазине прибавляет. Это третья ошибка… Инспекция из-за этого сразу же в магазин приходит. Четвертая ошибка!..

Четыре раза щелкнули не спеша, весомо четки в руках великого хакана. Верные его тудуны слушали, опустив головы. Хакан посмотрел на них и весомо продолжил:

– Милиция дорогого племянника задерживает. Это пятая ошибка.

Хакан помедлил. Он не стал говорить, что и его самого пытались задержать. Его, великого хакана! И кто?! Московская, родная, раскормленная хозарами милиция!.. Это происшествие тоже явно попадало в разряд случаев, иронически названных Каримовым «ошибками». И, наконец, «ошибка», носящая магический, седьмой номер по счету, – задержание в аэропорту, причем с новым, абсолютно чистым паспортом, известного хозарского мастера «мокрых дел» Карена Пахарова. Об этой «ошибке» хакан также не стал говорить тудунам. И без того хватало совпадений.

Во время речи хакана его сыновья и племянник сидели, опустив глаза. Охрана за соседним столом перестала бросать кости. Даже, казалось, грузовики мимо кафе прекратили ездить.

– Много ошибок, – закончил свою речь хакан. И веско, в присущем ему афористическом стиле резюмировал: – А много ошибок – это уже не ошибки. Это проблема. Одна проблема.

И хакан кивнул младшему сыну Нариму Каримову по кличке Черный:

– Разберись.

Павел Синичкин. В то же самое время

Отъехав от кафе «Ана» на семь километров, я остановился на обочине, снял парик, бороду, очки и залпом выпил ледяную бутылку «Гессера». Не пропадать же моим кровным ста рублям.

Теперь я твердо знал, что Саня из РУБОПа дал мне в целом точную информацию. И покончить с хозарами и хозарской проблемой можно кардинальным способом. Достаточно будет в определенный день и час ворваться в кафе «Ана» и удачно кинуть две-три осколочные гранаты. Это, как говаривал один мой решительный друг (ныне, к сожалению, покойный), «не проблема». Проблема заключалась в другом: смогу ли я сделать это? А если смогу, то каковы шансы, что я уйду из этого кафе живым?

Шансов уйти живым практически нет, ответил я сам себе.

Готов ли я платить такую цену – вместо двенадцати тысяч долларов, что назначили любимому Катиному племяннику в качестве отступных?

И еще вопрос (всем вопросам вопрос): готов ли я перебить, без суда и следствия, как минимум восемь человек? За что? За то, что они иной веры, привычек, излома бровей? За то, что они числятся в милицейских компьютерах как бандиты? За то, что они, вероятней всего, в самом деле являются бандитами?

Нет, ответил я сам себе честно, ни к чему такому я не готов. Я не камикадзе. И я не благородный шериф. Я не создан для того, чтобы сеять справедливость с помощью гранат и автомата, направо и налево, не щадя правых и виноватых.

Я заел пиво «антиполицаем». Пустую бутылку аккуратно положил на заднее сиденье машины (терпеть не могу захламлять окружающую среду).

Если начинать войну с хозарами, решил я, то не такими средствами. Совсем не такими.

В то же самое время

Спортивный голубой «Мерседес» выглядел лихо. Тупорылые «бээмвухи» рядом с ним никли. А безвкусный розовый лимузин, стоящий у самого входа, смотрелся полным анахронизмом. Кому в такую жару нужны крытые машины – даже с кондиционером? Никакой кондишен не сравнится с нахальным уличным ветром.

Открытый «Мерседес» въехал на стоянку клуба «Снежный вихрь» и ловко втиснулся меж двумя иномарками. Парковка вышла профессиональной: слева, со стороны шофера, – пространство шириной в метр, справа, где никто не сидел, – сантиметров в десять. Водительская дверца распахнулась. На вымытый асфальт ступили стройные ножки в еле заметных глазу летних колготках. Небрежный щелчок центральным замком, царственный кивок охране.

Приезд удался – ее явно заметили.

Шофер, скучавший в «Лексусе» по соседству, восхищенно проговорил в пространство: