Читать книгу "Гром над Араратом - Григорий Григорьянц"

Сказав это, царь вновь посмотрел на Генуни. Тот с остекленевшими глазами держал кубок на вытянутой руке. Тигран ощутил угрозу, исходящую от этого человека, в голову стали закрадываться подозрительные мысли, но он их отмел, так как Генуни был из знатного рода, дружил с ним с самого детства, а должность виночерпия была в царстве самой почетной.

Подошла Аревик, взяла кубок из рук Генуни и протянула его царю:

– Владыка, ты доставил сегодня радость другим, выпей вино и ощути радость сам.

Тигран взял кубок из ее рук, посмотрел на нее, такую чистую и неискушенную, нежную и сияющую, потом снова посмотрел на Генуни, который, видимо, свою правду хотел доказать злом и предательством, поднял кубок и произнес:

– Выпьем за правду, которая всегда побеждает, хотя она опасна, порождает ненависть, а иногда отравляет мысли, но никогда не отступает даже перед лицом смерти!

Затем он поднес кубок с вином к губам. От него не укрылось, что глаза виночерпия расширились в нетерпеливом ожидании, и вдруг, опустив кубок, царь произнес:

– Генуни, попробуй вино!

Глаза Генуни виновато и трусливо забегали, он засуетился и быстро сказал:

– Государь, но я уже пробовал, вино хорошее.

– Выпей еще раз!

Разговоры в зале прекратились, все присутствующие обратили взгляды на виночерпия. Тот безотрывно смотрел на Тиграна, словно мышь на кобру, и стоял как вкопанный.

– Ну! – громко сказал Тигран, протянув кубок.

Генуни медленно подошел, взял кубок, с обреченным видом посмотрел по сторонам и стал пить. Выпив, он с глупым выражением лица уставился на царя, потом у него появилась бледная улыбка, а потом он схватился за горло, быстро задышал, выронил кубок, весь в страшном поту шаткой походкой пошел по залу, схватился за сердце, потеряв равновесие и сбив рукой посуду со стола, рухнул на пол.

В зале поднялся шум, люди в смятении обступили Генуни. Конец его был страшен. Он бился в судорогах, изо рта шла белая пена, лицо его исказилось до неузнаваемости.

– Такая смерть может быть вызвана только ядом! – выкрикнул Меружан.

– Лекаря! – закричал Артавазд.

Врач Егия всегда находился либо подле царя, либо где-то рядом. Он вбежал в зал, посмотрел на Тиграна, потом обернулся на лежащего на полу Генуни, и, встав на колено перед ним, положил указательный и средний пальцы в ямочку между горлом и большой мышцей на шее, измеряя пульс, потом поднял голову и сказал:

– Он мертв.

– Это яд? – спросил Тигран.

– Да, судя по всем признакам. Внезапная смерть, судороги, лицо исказилось – все говорит об отравлении.

– Ты можешь сказать, какой это яд? – спросил царь.

– Какой точно – пока нет! Возможно цикута или мышьяк, хотя нет, они действую иначе. Я должен внимательно осмотреть тело. Пусть его отнесут в мою лабораторию.

Меружан опустился на колено перед телом Генуни, взял его правую руку в свою и внимательно посмотрел на серебряное кольцо, которое обычно носили мужчины в качестве талисмана или амулета. Потом осторожно откинул камень цвета ягоды кизила и сказал:

– Кольцо с тайником, здесь, несомненно, был яд.

Он встал и приказал отнести тело в лабораторию лекаря. Царедворцы, став свидетелями неудавшегося покушения, в подавленном состоянии продолжали стоять и держать кубки в руках, думая о бренности этого мира и хрупкости человеческой жизни.

Стемнело быстро. По всему дворцу в лампах александрийского стекла и канделябрах горел огонь. В пустом тронном зале столкнулись два министра Васак и Гнуни. Стоя в полутьме, никем не услышанные, они разговаривали, а отблески огня играли на их лицах, высвечивая то загадочное выражение их лиц, то неприкрытую обоюдную ненависть.

– Васак, это неслыханно! Новая попытка убийства царя!

– Это произошло накануне объявления наследника.

– Тиграну следовало бы объявить наследника престола немедленно, не дожидаясь нового дня, – сказал Гнуни.

– Обычай требует принести дань божествам, – возразил Васак.

– В его окружении есть тот, кто желает его смерти. – Гнуни внимательно посмотрел на Васака. – И я этого так не оставлю!

– У тебя безмерное тщеславие. Есть служба безопасности царя, она разберется.

– Царь всегда чувствует опасность. Его слова «выпьем за правду» и «перед лицом смерти» были пророческими, – не унимался Гнуни.

– Конечно, он человек проницательный. Наверное, сам бог защитил его от неминуемой гибели! – произнес Васак.

– Род Генуни теперь будет проклят, всех сошлют в Высокую Армению на соляные копи, имущество конфискуют, земли перейдут в казну, – сказал Гнуни.

– Да, конец виночерпия позорный. Поделом подлецу!

– Этот каменный лев, который здесь стоит, – Гнуни указал на каменную скульптуру, – так разинул пасть, будто собирается сказать нечто важное или кого-то съесть.

– Я думаю, он хотел зевнуть, но передумал.

– Действительно, львы в Армении довольно покладистые, не то что в Риме, – загадочно сказал Гнуни.

– В любом случае, придворный лекарь Егия прекрасно разбирается в ядах и противоядиях. Подождем результаты его исследований, – проронил Васак.

– Знаешь, универсальное противоядие териак изобрел царь Митридат VI Евпатор. Он ставил опыты на преступниках и добился того, что его препарат защищает от любых ядов.

– Мне это известно. Римляне давно пытаются разыскать это чудодейственное лекарство.

– Васак, ты человек исключительного ума, тебе подвластны многие тайны, ты и сам часть тайны, но помни: твои секреты могут раскрыться в самый неподходящий момент!

– Дорогой друг, как говорят греки, многое может случиться меж чашей вина и устами.

Глава 13

Лукулл, временно освобожденный от военных забот, приводил в порядок римскую провинцию Азия.

– Я не позволю откупщикам и ростовщикам из Рима довести провинцию до несчастного положения, – возмущался он.

Мурена, его легат, умный, храбрый и трудолюбивый генерал и, кроме того, обаятельный человек, сказал:

– Я своими глазами видел, как людей здесь притесняют. Нужда заставляет иных граждан продавать своих сыновей и дочерей, но в конце концов должники все равно делаются рабами своих кредиторов.

Лукулл возмущенно произнес:

– Мурена, как своему лучшему командиру, поручаю тебе освободить притесняемых жителей от этих мучений и положить конец жестоким вымогательствам.

– Слушаюсь, проконсул! Но будь готов, что ростовщики в Риме поднимут громкий вопль, заявляя, что им причинили величайшую несправедливость.

– Римский народ предназначен покорять другие народы и править ими для их же счастья. В Азии предстоят великие дела, и я хочу склонить на свою сторону провинциалов, заслужить их благодарность.