Читать книгу "Медальон сюрреалиста - Алина Егорова"

Аркадий позвонил через неделю, почему-то ближе к полуночи.

— Готова к работе? Завтра поедем на объект, посмотришь, так сказать, фронт работы.

Ехать пришлось за город, в дачный поселок Лисий Нос. Выход к заливу и близость от Петербурга сильно повышали стоимость недвижимости в поселке. Строительство гостиницы Меньшиков задумал с размахом: береговая линия, несколько этажей, колонны при входе, ангелы и вензеля на фасаде. Смесь роскошного барокко и строгой готики. К внутренней отделке пока не приступали — еще не везде построили стены. Масштаб Арину впечатлил.

— Я должна буду разработать дизайн всех помещений?

— Именно, — подтвердил Аркадий.

— Я одна? Объем очень большой, — попыталась она уточнить детали.

— Время пока терпит. Но если не будешь успевать, подключим кого-нибудь еще.

— Каким должен быть стиль? — не унималась новоявленная дизайнер.

— Стиль шикарный. Запомни, у нас все должно быть шикарным!

Первый рабочий день закончился в ресторане в не менее престижном поселке Комарово, расположенном на той же береговой линии. Ледяная рябь Финского залива в свете фонарей, музыка, изысканные блюда, на противоположной стороне столика в кресле раскинулся импозантный кавалер. Самоуверенный владелец дорогого автомобиля и хозяин жизни. Он курил тонкие дамские сигареты, пуская в сторону сладкий дым.

— Не куришь? Правильно. А я бросаю, — пояснил Аркадий.

Арина обозначила участие легкой улыбкой. Говорить не хотелось. Аркадий, напротив, настроился на беседу.

— Красиво идет, — изрек он, глядя на белый силуэт яхты, бороздящий океан на широком экране ресторанного телевизора. — А я ведь хотел стать моряком. Соленый ветер в лицо, крик чаек, огромная рыба в сетях и цветные закаты. Романтика! Думал, буду носить красивую форму, бывать за границей, привозить оттуда всякое барахло. Все девки моими будут! В шестом классе выменял потрепанную штормовку на блок сигарет и пиво, ходил в ней два года, представляя, что моряк. А теперь вот вместо морского кителя прикид от «Армани» и эти цацки, — потряс он дорогими часами и золотой цепью. — Девки гроздьями на шею вешаются. Мне двадцать четыре года, а я уже исполнительный директор! А захочу, отец генеральным сделает. Только нахрен оно мне надо! Слышишь, нахрен! Меня тошнит от этой работы, на которой я ни хрена не делаю, а людишки мне в рот заглядывают. А как же? Это же Меньшиков! Заколебало! Как все заколебало! Когда вдруг все это богатство на меня свалилось, я обрадовался до щенячьего визга. Молодой был, глупый. Думал, вот оно, счастье, — купаться в роскоши и ни хрена не делать. Я же рос в нищете, в детстве бычки курил и банки собирал, чтобы сдавать. Отца своего не знал, мать в трамвайном депо уборщицей горбатилась. Все время на улице торчал — там курить, пить начать в семь лет это как здрасте. Как нариком не стал, сам не понимаю. Мать здоровье подорвала, мне пятнадцать было, когда она слегла. Тут батя и объявился. Я все детство его ждал, представлял себе этакого волшебника с мешком подарков, который нас с матерью заберет из коммунальной норы на Финбане в большую, богато обставленную квартиру. Каждый Новый год Деду Морозу письма писал, просил, чтобы нашелся мой батя. Прикинь, до четырнадцати лет я верил в Деда Мороза! И ты знаешь, все сбылось. Были и подарки, и большая квартира, только радости особой от встречи с отцом я не испытал. Радовался изобилию, что можно отожраться, кино смотреть на большом экране, телефонам, шмоткам, а отец как был для нас с матерью чужим, так ближе и не стал. — Аркадий задумчиво опрокинул остатки «Каберне». Арина свое вино лишь пригубила. Она любила хорошие вина созерцать, вдыхать их аромат, но не пить. — Мать все равно померла, — тяжело выдохнул захмелевший Меньшиков. — Спасибо бате, что хоть в чистенькой клинике, а не в елизаветинском[3] клоповнике. Меня он сначала в гимназию устроил. Вот батя отжег так отжег! Меня из обычной школы выпереть грозились за неуспеваемость, а тут гимназия. Там все по три языка знают, на скрипках-роялях играют, и тут я — гопота районная. Хоть и костюм с галстуком напялил, итальянские шузы начистил, а все равно гопота. Учеба не шла. Зато шороха навел — будьте нате! Ботаны от меня пищали, учителя козьи морды строили. Доучивался я уже в обычной школе, батя сообразил, что так всем будет лучше — и мне, и учителям. А потом отец впихнул меня в институт хрен знает чего. Платный, конечно. Я там два раза в году появлялся с зачетной книжкой. Я вообще не понимал, зачем это было надо, если для меня и без корочек непыльная работенка найдется. Но отец сказал, что Меньшиковы — это элита, должны быть при верхнем образовании. При верхнем так при верхнем! После выпуска два года дурью маялся, пока не надоело. Никогда не думал, что надоест ни хрена не делать! Вот теперь у меня есть дело — я директор. Только это — не мое, мне не интересно быть директором!

Арина слушала и кивала.

— А что же тебе интересно?

— Не знаю. Прикинь, сам не знаю! Моряком быть уже не хочу, потому что я хотел им стать для того, чтобы мотаться в загранку и получать кучу бабок. Романтика в виде соленого ветра меня уже не вставляет. А бабки и все ништяки я и так имею. Вот в чем засада. Мне подали все на блюдечке, тем самым убили во мне желание к чему-то стремиться. Короче говоря, меня не радует шоколад, потому что я им обожрался!

— А ты откажись от отцовского покровительства и зарабатывай сам.

— Не-е-е. Это будет поступок идиота. Отказаться от бабок и идти пахать ради них же, разве не идиотизм? Нет такой работы, которую я захочу делать ради самой работы. Вот у тебя нет денег, зато есть мотив их зарабатывать. И ты знаешь, в этом я тебе завидую.

— И у тебя есть мотив зарабатывать. Чтобы было еще больше, чем есть сейчас.

— А я не умею зарабатывать. Отец умеет, а я нет. И мне не надо больше! Мне хватает!

В тот день Арина вернулась домой утром, когда по городу уже громыхали трамваи и по улицам торопливо шагали редкие прохожие. Работодатель сам ее отвез домой; он не приставал и не напрашивался зайти на чай. Арина даже немного обиделась. Получается, она рожей не вышла, чтобы к ней приставали.

«У него и без меня девиц хватает, — думала Арина, засыпая. — Странные все-таки условия работы. Завтра никуда приходить не надо. А когда надо приходить — неизвестно, сказали, что позвонят».

Следующий раз из «Империи» позвонили через три дня. Секретарь красивым голосом попросила быть к десяти.

С документами, одетая в строгий деловой костюм, без пятнадцати десять Арина шла через двор «Империи», но у входа ее перехватил Аркадий.

— Прошу, мадемуазель! — распахнул он перед ней дверцу своего «БМВ».

Садясь в машину, Арина поколебалась: сказать, что ее вызывали к десяти? Возможно, будет ждать кадровик для оформления документов. Арина промолчала.

— Мы едем в Лисий Нос? — поинтересовалась девушка, когда автомобиль мчался по Кантемировской улице в сторону Полюстровского проспекта — в противоположную от поселка сторону.