Читать книгу "Челюсти – гроза округи. Секреты успешной рыбалки - Эдуард Веркин"

Возле белой коряги щука остановилась. Тогда, чтобы не дать ей отдохнуть, Витька подёргал за леску, и щука тут же пришла в движение. На этот раз она двинулась к протоке. Витька спокойно сидел на плоту и, чтобы утомить щуку посильнее, опустил в воду ноги и вёсла. Скорость снизилась. Витька пожалел, что они не придумали своему плоту якорь – сейчас бы забросил его на берег и всё. Но якоря не было.

Вдруг плот остановился, и Витька увидел, что леска провисла. Он подхватил её рукой и подёргал. Леска выходила из воды совершенно свободно, и Витька даже испугался, не перегрызла ли её щука. Но тут произошло то, что сразу рассеяло его сомнения, – поверхность озера вдруг вспенилась, и щука выскочила из воды, бешено тряся головой и изгибаясь в разные стороны.

– Ух-ты! – вырвалось у Витьки. – «Свечку» сделала!

Только теперь Витька понял, какая она громадная. Ему показалось, что в обхвате щука даже толще, чем он сам, а в длину-то уж наверняка больше.

– Крокодил настоящий, – прошептал Витька.

Перед тем как щука обрушилась в воду, Витька заметил торчащий из верхней челюсти крючок с обрывками фольги. Это было хорошо. Это означало, что перегрызть леску у щуки не получится, что попалась она прочно.

Волной от всплеска Витьку чуть не смыло с плота. Тут же леска натянулась снова, и плот двинулся к пляжу. Витьке пришлось изрядно поработать вёслами, чтобы не сесть на мель. Садиться на мель было ни к чему – щуку надо как следует измотать на просторе, чтобы потом её можно было свободно вытащить на берег. Вернее, к берегу.

Щука же, как назло, продвигалась по самым неудобным для Витьки местам. То снова возле белой коряги, то возле самого сежня, то под крутым восточным берегом. Витьке приходилось работать то вёслами, то шестом, чтобы плот не зацепился за что-нибудь, чтобы не пропоролись камеры, чтобы на мель не наткнуться. Скоро Витька почувствовал, что устал. Болели руки, плечи и почему-то поясница. Впрочем, щука тоже устала. Она сделала ещё две «свечки», три раза всплывала на поверхность и резко уходила в глубину, пытаясь оторваться.

Потом щука остановилась.

Витька подождал немного и стал выбирать леску.

Глава 14

Жарить – не жарить?

Генка проснулся. Витька заглядывал в окно и улыбался.

– Вставайте, граф, рассвет уже полощется, – засмеялся Витька. – Если же по-нашему говорить, то хорош дрыхнуть – давай вставай!

– Чего? – Генка потёр глаза. – Ты где был?

– Где! – хмыкнул Витька. – Пока ваше величество тут предавалось сладкой неге, я встал и всё сделал.

– Что сделал? – не понял со сна Генка.

– Что-что, всё! Поймал я его!

– Кого?

– Ты чего тормозишь-то, Ген? Кого-кого, его! Старого Ника! Щуку!

Генка выскочил из койки и сразу же скривился от боли – рука до сих пор болела.

– Врёшь! – Генка схватил здоровой рукой Витьку за рукав. – Врёшь ведь!

– А чего мне врать? – Витька осторожно высвободился. – Чего мне врать – иди сам посмотри. Я его на пляже привязал, на отмели.

– И посмотрю! – Генка не вытерпел, выскочил прямо в окно и рванул к озеру.

Витька не спешил – он заглянул на кухню, набрал пирожков, налил в бутылку молока и двинул вслед за Генкой. Он неторопливо шёл, с чувством выполненного долга, жевал пирожки и запивал их молоком.

Генка сидел на берегу и смотрел в воду. Щука шевелилась на линии песка. Её спина торчала из воды и уже подсыхала на солнце. Чтобы кожа не высыхала, Генка зачёрпывал ладонью воду и поливал щучью спину.

– Зачем ты её поливаешь? – спросил Витька.

– А как же иначе-то? – Генка посмотрел на Витьку. – Сдохнет ещё. Он и так еле живой, ты его измотал как стельку.

– Ты же всё равно эту щуку в уху собирался. Чего же тогда её спасаешь?

– Не знаю. Жалко как-то. Большая такая – и в уху…

Витька присел на песок рядом с Генкой. Щука шевелилась на отмели, перебирала оранжевыми от старости плавниками, вращала красноватыми глазами. Разевала от усталости пасть.

– А кольцо? – Витька кивнул на щуку. – Кольцо есть?

– Есть. Только я его боюсь смотреть. Еще возьмёт, да и цапнет. Потом кишков не соберёшь. Или без руки останешься.

– Это точно. Интересно, сколько в ней весу?

Генка измерил глазом щуку, посчитал в уме.

– Я думаю, около двухсот килограммов. Не меньше. Это рекордная щука. Такую ещё никогда не ловили. Можно в Книгу (рекордов) Гиннесса попасть.

– Ты же из неё уху собирался варить, – снова напомнил Витька. – А можно сделать фаршированную щуку.

Генка покачал головой.

– Она наверняка невкусная, – сказал Генка. – Старые щуки все невкусные. Жёсткие и воняют тиной. А у нашей тина аж на спине проросла! Так что есть её нельзя совсем. Ни с чесноком, ни с луком. К тому же это историческая щука. Давай кольцо-то посмотрим?

– Давай.

Они полезли в воду. Генка зашёл с правого щучьего бока, Витька – с левого. Генка забрался Старому Нику на спину и ткнул его пятками. Щука вяло зашевелилась и ударила хвостом. Витька стукнул её кулаком по голове, щука послушно замерла. В воде заблестела крупная, с копейку, чешуя.

– Нормально, – сказал Генка. – Чешуя – как броня…

– Да уж…

Витька присел возле головы щуки и осторожно взялся за продетое в жаберную кость кольцо. Щука дёрнула челюстями.

– Тут что-то написано, – сказал Витька. – Сейчас протру.

Витька набрал в пригоршню песка и протёр кольцо. На металл тут же попал солнечный лучик и отразился на водной поверхности.

– Тут написано… – прищурился Витька. – Буквы какие-то… С.Е.И.В.К. Что такое С.Е.И.В.К.?

– Не знаю, – Генка выдал щуке щелбан. – Но где-то я это слышал уже…

– И цифры тут, – Витька постучал ногтем по кольцу. – 1825.

Генка слез со щучьей спины и выбрался на берег.

– 1825 – это год, – сказал задумчиво Генка. – Год восстания декабристов. И ещё в 1825 году нашим царём стал… – Генка принялся считать по пальцам. – Николай I. Значит, это другая щука. В смысле, не такая же, которую поймал тот самый мужик, что не брился. Ту щуку, кажется, Екатерина Вторая выпустила. Наша помоложе. Но всё равно мы, друг мой Витька, прославились. Так что эту щуку мы есть не должны…

– Вспомнил! – воскликнул Витька. – Я вспомнил, что такое С.Е.И.В.К. Это Собственная Его Императорского Величества Канцелярия[69]. Наша щука – на самом деле царская щука! Точнее, императорская!