Читать книгу "Разделяй и властвуй. Нацистская оккупационная политика - Федор Синицын"

Германские радиостанции работали в разных городах оккупированной территории, в том числе Пскове{479}, Смоленске, Минске, Барановичах, Мадоне. Оккупационные власти открыли кинотеатры и театры. К июню 1942 г. в Латвии работали 50 кинотеатров, из них 21 — в Риге. Здесь было также инициировано собственное кинопроизводство — как документальное, так и художественное. В Галиции работали 60 кинотеатров, из них 12 — во Львове (2 кинотеатра — «только для немцев»). В Минске с июня 1942 г. работал один кинотеатр (по выходным дням). В Запорожье было открыто четыре кинотеатра (а также один «только для немцев»), в которых демонстрировались немецкие кинофильмы. Там же работали два театра — русский (в нем ставили только иностранных авторов) и украинский{480}. В Смоленском театре ставили пьесы Н.В. Гоголя, А.Н. Островского, водевили А.П. Чехова, а также вновь написанные пронацистские пьесы{481}.

Национальная политика реализовалась германскими властями также с помощью проведения собраний и митингов, организации выставок и музеев, деятельности музыкальных коллективов. В Смоленске были проведены совместные собрания рядовых граждан и полицейских{482}, на Украине — организованы концерты с исполнением народных песен и сцен из произведений Т.Г. Шевченко, в рамках которых, по данным советской разведки, пропагандировались русофобия и антисемитизм. В Житомире были созданы «Украинский музей» и «Украинский архив». В Белоруссии пропаганда велась через «Белорусские народные дома» (подобие клубов или домов культуры), а художественная самодеятельность находилась под строгим контролем гестапо. Пропагандистским средством служили также ознакомительные поездки в Германию, организованные для представителей местного населения оккупированной территории{483}. Так, в апреле 1942 г. три делегации из России (Смоленск), Белоруссии и Украины были приняты А. Розенбергом, который держал перед ними речь на русском языке. Информация о поездках делегаций распространялась германской пропагандой{484}.

Нацистская национальная политика имела три основные задачи. Во-первых, мотивировать население оккупированной территории на оказание помощи германским властям и войскам. Во-вторых, деполитизировать настроения местного населения, чтобы предотвратить его сопротивление оккупационным властям. В-третьих, разобщить народы оккупированной территории, и тем самым предотвратить объединение представителей разных национальностей под антинацистскими лозунгами.

Для решения этих задач использовались разнообразные методы. В первую очередь оккупанты пропагандировали антисоветизм, сопряженный с антисемитизмом (евреи были обвинены во всех ошибках и преступлениях Советской власти). Материалы на эту тему публиковались практически в каждом номере газет и журналов, множестве книг, брошюр и пр. Так, в июне 1942 г. на русском, украинском и белорусском языках была издана и распространена среди населения оккупированной территории книга В.И. Мальцева «Конвейер ГПУ», посвященная его пребыванию в советской тюрьме{485}.[27]В Киеве оккупанты издали большим тиражом брошюры «Правда о прошлом Украины», «Еврейство и его роль в Восточной Европе», «История борьбы с еврейским коммунизмом». В Прибалтике были организованы выставки на тему «Жертвы красного террора»{486}, изданы книга «Ужасный год» (о «советской оккупации» 1940–1941 гг.){487} и аналогичного содержания иллюстрированный журнал{488}. Выпущенная нацистской пропагандой в начале 1942 г. брошюра «Der Untermensch» («Недочеловек») имела антисемитскую и антикоммунистическую направленность, выставляя народы СССР как жертв «Недочеловека» (некий собирательный образ) в лице «коммунистическо-еврейской» власти{489}.

Нацистские власти пытались создать у населения впечатление, что германская власть кардинально «лучше», чем советская. Пропагандировалась «освободительная миссия» Германии по «уничтожению советской системы» и необходимость сотрудничества местных жителей с оккупационными властями, чтобы «сделать невозможным возвращение большевизма». Солдаты и офицеры вермахта получили указание разъяснять населению, что они «пришли не как завоеватели, а как освободители», «спасители» от «большевистских зверств» и «массовой высылки в Сибирь». Пропагандировалось, в частности, что «только вступление на территорию Украины победоносных германских войск спасло эту когда-то цветущую страну от полного уничтожения и вернуло ей свободу». Распространялись сведения, что «население освобожденных от большевиков областей с радостью встречает германских солдат»{490}. Таким образом воспитывались «благодарность за изгнание большевизма» и страх перед его возвращением, для чего нужно было уповать на германскую власть. Оккупанты манипулировали сознанием населения, убеждая его в том, что если оно не будет помогать германским властям, то лишится будущего. Так, украинцам внушали, что в их интересах — «помогать тому, чтобы эта война закончилась победоносно для освободителя Украины от большевистского ига», так как «национальная судьба Украины зависит исключительно от позиции ее населения в европейской борьбе за свободу». Белорусам говорили, что «в борьбе против Москвы» они «не могут праздно стоять в стороне… потому что только немецкий меч обеспечит их существование в качестве народа»{491}. Казакам было дано понять, что их судьба «в значительной степени будет зависеть от того… как… [они] дальше будут себя вести»{492}.

Германские власти убеждали население в своей «близости» к нему, для чего часто выступали не от собственного имени, а через посредство местных СМИ и общественных организаций. Например, некоторые листовки, обращенные к русскому населению, издавались от имени мифической организации «За Родину»{493}. Оккупанты привлекали к этой деятельности местных «антисоветских элементов», убеждением и угрозами пытаясь преодолеть их пассивность и выжидательную позицию{494}.

Много внимания оккупационные власти уделяли «прогерманской» пропаганде. От имени участников делегаций, отправленных в ознакомительные поездки в Рейх, публиковались хвалебные отзывы о жизни в Германии, информация о которой ранее «скрывалась большевиками»{495}. Пропагандистские издания помещали материалы о «красоте» городов Германии. В феврале — марте 1942 г. в Тарту была открыта «культурно-историческая выставка, наглядно и документально показывающая влияние германского искусства и германской науки на культуру Восточной Европы». Изданная германскими властями книга для чтения «Родная речь», предназначенная для использования в русских школах, содержала хвалебный очерк Г. Вагнер «На государственной трудовой повинности в Германии» и рассказ И. Шмелева «В немецкой деревне», прочитав который учащиеся должны были «указать отличительное свойство немецкого крестьянина»{496} (из рассказа следовало, что это хозяйственность и предприимчивость).