Читать книгу "Бабье лето - Мария Метлицкая"

Это задевало Нонну Павловну больше всего.

– Да ладно, мам, неизвестно еще, повезло или нет, кто там знает.

И, укладываясь спать, Тата вдруг так расхохоталась, что мать прибежала из своей комнаты.

– Ты что, с ума сошла от радости, что твой дурак в надежных руках? – спросила Нонна Павловна.

– Нет, мам, просто подумала: завтра Люке позвоню, расскажу, вот уж посмеемся.

А мать, качая головой, пошла к себе, приговаривая при этом:

– Просто триумвират какой-то, прости господи! – вкладывая в это, видимо, что-то свое.

Блеф

Конверт из ящика достала мама, возвращаясь с Рокки с вечерней прогулки. Снимая пальто и сапоги, она протянула его Ирине.

– Тебе, – сказала она и с любопытством посмотрела на дочь.

Ирина взяла конверт в руки, повертела его и наконец надорвала. Внутри лежала стандартная открытка. Ирина пробежала по ней глазами, равнодушно бросила на тумбочку и пошла в свою комнату.

– От кого? – крикнула вслед мать.

– Прочти, – не оборачиваясь, бросила Ирина.

Мать взяла открытку в руки.

«Дорогую Ирину Сергеевну» приглашали на вечер выпускников. Двадцатилетие со дня окончания. Ресторан «Осенний сад». Культурная программа. И т. д., и т. п.

Мать зашла в комнату дочери. Ирина, укрывшись пледом, с ногами сидела на диване и читала книгу.

– Пойдешь? – спросила мать.

Дочь подняла на нее глаза.

– А ты как думаешь? – усмехнулась она.

Мать присела на край дивана.

– Я думаю, надо пойти.

– Ты думаешь? – взвилась Ирина.

Мать виновато кивнула.

– А что такого? Ты вообще нигде не бываешь. А тут – ресторан, культурная программа… – Мать испуганно замолчала.

– Какой ресторан, мам? Какая культурная программа? – закричала дочь. – С чем я туда пойду? Что я расскажу про свою жизнь? Что ни разу не была замужем? Что живу с мамой и собакой? Что работаю секретаршей у старого козла за пятнадцать тысяч рублей, и даже он ко мне не пристает? Что мы еле сводим концы с концами – моя зарплата и твоя пенсия. Что десять лет не можем сделать ремонт? Хотя бы косметический. Что семь лет я хожу в старой дубленке? Что я ни разу не была за границей? – Ирина всхлипнула, сняла очки и вытерла ладонью глаза. – И этими своими «успехами» я поделюсь с Динкой Коробовой, у которой своя программа на Первом канале? Или с Машкой Васильевой, у которой муж олигарх и она не сходит со страниц глянцевых журналов? Или с Аленкой, которая уже заслуженная артистка России? Или хотя бы с Зойкой Зарницкой, у которой трое детей и муж – выдающийся математик? – Она опять всхлипнула, отвернулась к стене и накрылась с головой пледом.

Это означало, что разговор окончен и больше ничего обсуждению не подлежит. Мать горестно вздохнула и вышла из комнаты. «Бедная девка, – подумала она. – Такая дурацкая судьба! Хоть бы родила тогда от своего женатика. Все был бы ребенок. Испугалась, что он ее бросит. А он все равно бросил через год. Что называется, без выходного пособия. Что она приобрела за восемь лет их романа? Стойкий невроз и клинику нервных болезней на полтора месяца. И горсть антидепрессантов на завтрак, обед и ужин. А ведь была хорошенькая, не хуже этой Машки и Зойки. Да что там не хуже – лучше. И училась прилично, и гимнастикой занималась. И в театральный кружок бегала. А вот такая судьба!» Она опять тяжело вздохнула и принялась готовить ужин.

Ирина долго лежала и смотрела в стену, потом встала и подошла к зеркалу. Тусклая кожа, под глазами мешки, у губ складки. Плохо прокрашенные волосы – в парикмахерской экономкласса, где стрижка стоит сто пятьдесят рублей. Дурацкие дешевые очки. Она открыла шкаф. Кофточки, юбочки, брючки – все с оптушки у метро. Сплошной Китай. В руки взять противно. Она села на стул и разревелась. Разве так она представляла свою жизнь?

Через полчаса мать позвала ужинать.

– Смотри, какие блинчики! – преувеличенно радостно сказала она. – Ешь, сколько хочешь! Твоей фигуре ничего не грозит! Кто еще к сорока годам сохранил школьный размер?

Ирина молчала и без удовольствия терзала вилкой аппетитный блинчик.

– Компот или чай? – спросила мать.

– Ничего. – Ирина встала из-за стола. – Спасибо.

Мать услышала из комнаты дочери звук телевизора. «Ничего не поделаешь – такая жизнь». Она вздохнула и принялась убирать со стола.

Ирина посмотрела какую-то муть по телевизору, приняла снотворное и легла. Хотелось поскорее уснуть и ни о чем не думать.

* * *

Влад проснулся в пять утра. За окном была густая, темная ночь. Он встал, пошел на кухню, достал из холодильника банку пива, выпил пару глотков и закурил. Сна, понятное дело, ни в одном глазу. С одной стороны – что страшного? Ну, потерял все, что имел. Все, что, так сказать, нажито непосильным трудом. Бывает – такая страна. И поумнее его люди падали. И как больно падали! Но это утешение было слабым. Каждый отвечает за свою жизнь. Слава богу, осталась квартира. А вот машину придется продать. Не по ранжиру ему теперь такая машина и не по средствам, как говорится. Хотя жалко, черт возьми, до боли в сердце. Ничего так не жалко, как эту черную лакированную красавицу. Ну, ничего. Поездит еще недельку – и отдаст. Они с удовольствием возьмут – в счет погашения долга. Еще проблема с Нинкой – у него заныло сердце. Привыкла к большим алиментам и неплохой жизни. Сейчас начнет гундосить и нервы мотать. Типа, сыну нечего есть и нечего надеть. Ерунда! Он оставил ей квартиру на Старом Арбате, тачку и дачу в Конакове. В конце концов, можно пойти и поработать. Не развалится. Но, зная характер своей бывшей, он понимал, что крови она ему попортит – мало не покажется. Он встал с табуретки и подошел к окну. На темной улице было уже вполне оживленное движение. «И что им не спится? – подумал он. – Борются за денежные знаки. За место под солнцем. За красивую жизнь». А ему сейчас надо просто выжить – не запить, не разнюниться. Найти в себе силы, начать все сначала. В конце концов, ему только тридцать семь. Еще есть время. Влад лег в кровать и попытался уснуть. Было странно думать о том, что завтра некуда спешить. Странно и непривычно. Утром он решил не отменять ежедневный поход в спортзал, благо абонемент оплачен до конца месяца. Не надо поддаваться панике и менять привычек, главное – не терять жизненного тонуса, здраво рассудил он. Надев спортивный костюм и кроссовки, он резво выскочил из квартиры. Быстро сбежав по лестнице с пятого этажа – лифтом он никогда не пользовался, – притормозил у почтового ящика. Ящик открывался без ключа. Влад дернул узкую металлическую дверцу, и на кафельный пол посыпалась всякая муть. Он поднял эту рекламную макулатуру, чтобы бросить в предусмотрительно поставленный уборщицей ящик, и наткнулся на голубоватый конверт. «Уже письма пишут, – усмехнулся он. – Не удивлюсь, если поклонницы».

Он разорвал конверт и увидел открытку: дорогой Владислав Петрович, вечер выпускников, ресторан «Осенний сад», культурная программа, ну и так далее. Влад рассеянно повертел конверт в руках, минуту подумал и бросил его в мусор.