Читать книгу "Я жулика люблю - Светлана Денисова"

На экране пышноусый блондин в этот момент нежно провел ладонью по щеке своей собеседницы, красивой русоволосой женщины, с недоверием на него взиравшей.

— Тише, Сокол, — басовито приказал грузный мужчина лет пятидесяти с начальственным выражением лица. — Дай нашему соловушке арию допеть.

«Соловушка» меж тем приступил к изложению событий, чем-то очень заинтересовавших компанию зрителей. Сокол наклонился к соседу, мрачного вида мускулистому парню, и прошептал ему на ухо:

— А кто этот Юрий Сергеевич, не знаешь, Кирпич?

— Надо будет, узнаю, — спокойно отозвался тот.

— А шеф его знает? — не унимался Сокол.

— Сам у него спроси, раз уж тебе так интересно, — шепотом огрызнулся Кирпич и недовольно повел мощным плечом. — Отцепись, стажер.

Неожиданно третий зритель негромко рассмеялся:

— Ловко он эту Мотылеву уговаривает к Мордвинову залезть.

— Арти-ист, — протянул грузный своим хрипловатым баском. — Это, Аркаша, тот еще химик.

— Дядя Ваня, — спросил засмеявшийся Аркаша, — ну теперь-то вы точно уверены — это он?

Запись кончилась, по экрану побежали полосы. Дядя Ваня одним глотком допил чай из своей чашки, однако на Аркашин вопрос отвечать не спешил.

— Сокол, — приказал он, выстукивая по подлокотнику кресла какую-то мелодию короткими толстыми пальцами, — перемотай, голубчик, до того момента, когда он кольцо девчонке передает. И дай-ка мне стоп-кадр, сперва на нее, потом на него.

Сокол кивнул, проделал необходимые манипуляции и вместе с остальными внимательно вгляделся в застывшее изображение молодой женщины. На ее лице явственно читалась борьба противоположных эмоций: брови еще были нахмурены, а губы раздвигала невольная улыбка.

— Охмуреж по высшему классу, — с явным неодобрением проворчал Кирпич.

— Так, теперь дай его портрет, — распорядился Дядя Ваня.

Сокол прикоснулся к кнопке пульта, и на экране появилась физиономия блондина. Лицо его было напряженно-внимательным, в углах губ, скрытых густыми усами, угадывалась усмешка.

— Аркаша, сделай-ка мне фото вот с этого кадрика, да почетче, — велел Дядя Ваня. — А потом мы с него усики с баками снимем.

— Значит, вы все еще не уверены? — вполголоса спросил Аркаша.

— Уверен, не уверен… — Дядя Ваня заглянул в пустую чашку и недовольно отставил ее. — Тут наверняка бить нужно. Сам знаешь, в таком деле промахи недопустимы, это тебе не по воробьям из пугача лупить.

— Я вот все же уверен, что это он, — азартно сказал Сокол, доставая кассету и передавая ее Аркаше. — Дядя Ваня, ну разрешите, я к нему домой наведаюсь.

— Не разрешаю, — отрезал Дядя Ваня.

— Вы что, думаете, я там наслежу? — обиделся Сокол. — Не уважаете вы меня, шеф, не цените и не любите.

— Да нету там у него ничего, — терпеливо пояснил Дядя Ваня. — Вот добудет эта Мотылева дискету…

— Ха-ха, — Сокол презрительно махнул рукой, — как эта телочка, по-вашему, ее добудет? Залезет к Мордвиновым ночью по водосточной трубе и брызнет им, спящим, в нос из газового баллончика?

— Сокол, ты же слышал, наш дружок попросил Мотылеву подружиться с Юлей Мордвиновой, — заметил Аркаша. — Ей вовсе незачем самой к нему в доверие втираться.

— Ну-ну, — Сокол не скрывал сарказма, — она для этой Юли еще свою легенду сочинить должна. Чтоб та у родного папеньки согласилась шмон устроить.

— Верно, — кивнул Дядя Ваня, — вот ты и запишешь их с Юлей Мордвиновой конференцию.

— Каким образом? — Сокол сбавил обороты.

— А каким образом ты хотел к нашему подопечному забраться? — парировал Дядя Ваня.

— Я ж хотел залезть в квартиру в отсутствие хозяина, — фыркнул Сокол.

Кирпич за его спиной тихо рассмеялся, Аркаша скривил губы, Дядя Ваня тоже не удержался от улыбки:

— Это, Соколик, в наше время и первоклашка сумеет. Видишь, как я тебя уважаю, стажер? Ты у нас самый шустрый, придумаешь что-нибудь. Кирпич тебя подстрахует. А мы с Аркашей кое с кем посоветуемся. Надо окончательно убедиться, что этот Вадим Александрович Левин — именно тот, кого мы так давно ищем.

Сокол вздохнул с оттенком горделивого смирения, подтянул джинсы и скомандовал:

— Кирпич, пошли. Надо разработать стратегический план.

— Сорока ты, а не Сокол, — буркнул Кирпич и выпростал свои накачанные телеса из скрипнувшего кресла. — Ну, пошли, пташка ты моя разговорчивая.

— Только без самодеятельности, — строго предупредил Дядя Ваня. — Вечером все детали мне подробно изложить, и чтоб так же чисто сделано было, как и это кино. — И он махнул рукой в сторону погасшего экрана.

* * *

Я перевернулась на живот и загасила сигарету. За окном надрывно стонали трейлеры, визжали тормозами легковушки, стрекотал отбойный молоток. Шла обычная ночная жизнь вблизи Киевского вокзала. Я никак не могла уснуть и чувствовала, что бессонница не отпустит меня до утра.

По возвращении из ресторана я изобразила страшную усталость и не позволила Вадиму остаться на ночь. Он поддался на мои уговоры и уехал. Я приняла ванну, потом душ, потом вылакала полфлакона валерьянки, словно дорвавшаяся кошка, но сон, а равно и душевное спокойствие так и не пришли.

Если вся эта дикая история затянется на неопределенный срок, я наберу кучу материала для диссертации на тему «О раздвоении личности».

Я и хотела помочь Вадиму и в то же время испытывала полное нежелание сочинять убедительную легенду для Юли Мордвиновой. Ну как и что я ей скажу? Как заставить ее нанести родителям визит, забрать дискеты и отдать их мне, чтобы я по указанной Вадимом примете отыскала среди них ту самую, до зарезу нужную моему суматошному любовнику?

Способ был только один. Наврать, что когда-то, еще в доперестроечные времена, я работала вместе с ее папой, и он утаил, скажем, важные материалы, которые могли бы свалить парочку-другую бывших партийных шишек, окопавшихся в теневом бизнесе.

Для этого надо было срочно узнать, где и кем работал тогда Мордвинов. И если окажется, что он, например, был агентом КГБ где-нибудь в Зимбабве, я погорю синим пламенем.

Мой верный идейный наставник Макар Захарович отнесся к этой отчаянной просьбе с полным пониманием и обещал сделать все возможное и невозможное.

И вот теперь я лежала без сна, теребила подаренное Вадимом шикарное кольцо и думала, что мне надо не редактировать чужие детективные романы, а писать собственный. Смущало меня только одно: похоже, героиня будет выглядеть абсолютной дурой.

Под утро я все же забылась неспокойным сном, в котором Вадим исполнял роль агента-перевертыша всех ведущих держав мира сразу, а я пыталась его то ли убить, то ли соблазнить, будучи какой-то помесью Мата Хари и Соньки Золотой Ручки. Телефонный звонок вырвал меня из липких объятий этого кошмара, и спокойный голос Макара Захаровича пожелал мне доброго утра.