Читать книгу "Последняя любовь Аскольда - Наталья Шатрова"

Одна повариха Кима понимала Ярину, жалела и давала нехитрые советы, проверенные многими бабами, как подольше удержать мужчину возле себя.

Тяжелее всего было видеть княгиню. Ярина старалась не попадаться ей на глаза, но, если они встречались, виновато кланялась, а княгиня молча проходила мимо. Ярина ощущала себя предательницей, недостойной даже мизинца этой женщины, и болезненно переживала каждую встречу.

Самоуничижение порой вызывало в ней желание покинуть Киев, не дожидаясь приезда Веселина, но ее удерживал Дар. Он уже крепко связал свою жизнь с капищем Перуна и волхвом, и Ярина не хотела лишать его многообещающего будущего, понимая: уйдет она, и брат последует за ней.

– Ты плачешь? – Аскольд протянул ладонь и смахнул с ее щек слезы. – Чем ты расстроена, душа моя?

Девушка недоверчиво посмотрела на князя: он что, издевается над нею?

– Разве ты не прикажешь выдать меня замуж? – спросила она напрямик.

Аскольд смутился. Он и раньше задумывался об их отношениях, понимая, что рано или поздно с Яриной придется расставаться. Думать об этом было мучительно, ведь он не представлял себе жизни без ее жарких ласк и податливого теплого тела. Только в ее объятиях он находил удовлетворение и покой.

Но князь гнал от себя эти тяжелые мысли и теперь, когда вопрос был задан напрямик, не готов был отвечать на него, так и не продумав окончательного решения.

Его молчание подтвердило наихудшие подозрения девушки, и князь не знал, как утешить ее.

– Ох, Дир, не думал я, что краса девичья сможет меня пронять, – решил открыться брату Аскольд. – Не верил я в любовь, а вот попался в ее сети. Теперь не знаю, что и делать. Ярина ребенка ждет.

Вернувшись весной с полюдья, Дир так радовался исцелению брата от раны, что долгое время не замечал его новую зазнобу. Да и девушка не стремилась мелькать перед чужими глазами, проводя дни то запершись в светелке, то в поварне, то где-то за крепостью. Но, однажды увидев ее, Дир удивился. Обычно у Аскольда ночевали белоголовые и белобрысые девицы, томные и безвольные. А эту черноволосую красавицу нельзя было назвать покорной и безропотной. Глаза ее смотрели с несвойственной молодой девице пытливостью. Прямая осанка и неторопливые движения – под стать княжеским. Но больше всего поражала ее гордая вежливость: она не заискивала, разговаривая со знатными особами, и не вела себя надменно с рабами и простолюдинами.

– Зачем я христианство принял? – посетовал Аскольд. – Взял бы Ярину второй женой, как у нас, варягов, принято. И не мучился бы, думая о незаконном ребенке, когда нам с тобой так необходим наследник! Может, обратно мне в старую веру вернуться?

– Эк куда тебя занесло, – перекрестился Дир. – Не богохульствуй!

Аскольд сник. Дир переносил многое: и холод, и голод, и лишения, но смотреть на подавленного брата без сострадания не мог.

– А знаешь, Аскольд, христианская церковь иногда дает согласие на развод.

– И что это такое?

– Я точно и сам не знаю, но, кажется, ты можешь выгнать бесплодную жену и жениться на другой, если разрешит епископ.

– Что же ты раньше молчал? – укорил старший брат, вскакивая с места и крепко обнимая брата.

– А ты не спрашивал, – улыбнулся Дир.

Епископ готовился к богослужению: зажигал в небольшой рубленой церквушке свечи. Сегодня, перед Купалой, он был особенно настороже: язычники могут взбунтоваться и натворить немало бед.

Тяжело нести слово божье в стадо овец заблудших – праведное слово плохо доходит до ушей их. Сколько раз церковь пытались поджечь, покушались и на епископа, но бог пока миловал, и все попытки язычников оканчивались неудачей. Но береженого бог бережет, и сегодня надо пораньше закончить богослужение, закрыть крепко церковь и спрятаться на ночь в хоромах князей – единственных надежных защитников.

Скрипнула дверь. Епископ испуганно обернулся, но тут же успокоился. Аскольд с ходу упал перед ним на колени.

– Батюшка, помоги! Дай разрешение на развод с княгиней.

Епископ чуть не сел. Нельзя сказать, что Аскольд застал его врасплох. Он знал, что у князя были наложницы, но добросовестно закрывал на это глаза. А что еще ему оставалось?

Пятнадцать лет назад византийский патриарх Фотий, мечтавший о вселенской церкви, послал епископа в далекий Киев обращать язычников в христианство. Полянские князья приняли епископа радушно и сразу согласились креститься. Вслед за ними многие дружинники поменяли веру. Основное же население города продолжало поклоняться своим идолам. А в земли за пределами Киева епископ и не совался.

Понимая, как хрупка вера в сердцах недавних идолопоклонников, епископ закрывал глаза на многие прегрешения, чтобы своей суровостью не отвадить их от церкви. А Аскольд искренне и неистово бил поклоны, замаливая каждый свой любовный грех. И епископ не укорял его, дорожа знатным и богатым христианином, делающим большие пожертвования церкви.

– Встань, сын мой, и ответь, что заставило тебя решиться на развод?

Аскольд поднялся с колен.

– Жена моя бесплодна, об этом знают все. А Киеву нужен наследник. Я люблю женщину, которая носит под сердцем мое дитя. Неужели господь допустит, чтобы ребенок родился вне закона?

Епископ был мудрым и преданным миссионерскому делу человеком, достойным учеником патриарха Фотия. Волнуясь за свой приход, он понимал, что его благополучие напрямую связано с княжеской властью в Киеве.

Аскольд и Дир очень уж воинственны: не ровен час сложат головы на поле битвы. Киевский стол достанется какому-нибудь язычнику, уважающему своих богов. Начнутся гонения на христиан. Не трудно догадаться, какая участь ждет самого епископа и его прихожан.

Княгиню епископ боялся. Ее уважали старые именитые горожане – все как один язычники. Насколько Аскольд был добрым христианином, настолько его жена – непримиримая идолопоклонница. Епископ не раз обращался к княгине со словом божьим, но неизменно отступал под напором ее ненависти к чужой религии.

Другое дело, когда стол займет наследник, рожденный от родителей-христиан. Тогда можно будет надеяться, что христианство не умрет в этой варварской стране.

Выходит, помочь Аскольду в его деле – первостепенный долг епископа.

– Зря печалишься, князь, – усмехнулся священник, – можешь даже сегодня идти под венец со своей любушкой, если она христианка. Если нет, то надобно сначала ее крестить, иначе второй брак твой будет таким же незаконным, как и первый.

– Не пойму я, батюшка, тебя что-то. О чем ты толкуешь?

– Ты, христианин, живешь с женой-язычницей в грехе и разврате. В церкви вы не венчаны, стало быть, перед лицом бога – не муж и жена.

От радости, что так легко решилось дело, казавшееся безнадежным, Аскольд готов был пойти в пляс прямо в церкви. Господь помог ему, видя его мучения. Не напрасно он по-доброму принял цареградского епископа и не жалел средств на его приход. Теперь окупились все затраты!