Читать книгу "Только одна ночь - Кира Дэвис"

– Никто не дарил мне мою работу, – огрызаюсь я. – Просто я потянула за ниточку, чтобы мне помогли попасть на собеседование, вот и все.

– Верно. – Она берет пустой стакан и бросает в него окурок. Дым клубится внутри и выползает наружу, словно ведьмино зелье. – И ты прекрасно справляешься с работой. Просто будь осторожна. Потому что проблема с ниточками заключается в том, что, если продолжать дергать за них, они становятся видимыми.

Проходит еще полчаса, прежде чем Симоне удается отловить меня. Она уводит меня в туалет и проверяет, не торчат ли в кабинках чьи-нибудь ноги.

– Ты что творишь? – шипит она, убедившись, что все чисто.

– Я не могла отказать ему у всех на глазах. Перед семьей, друзьями, его коллегами… просто не могла.

Симона в отчаянии вздыхает.

– Я недооценила Дейва, – бормочет она, обращаясь скорее к себе, чем ко мне.

– Он может быть очень романтичным.

Симона пронзает меня взглядом, внимательно изучает выражение моего лица, и оно ей не нравится.

– И что теперь? – с вызовом спрашивает она. – Откажешь ему сегодня вечером? Завтра?

– Я не знаю.

– Выйдешь на сцену, когда свидетели удалятся?

Я смотрю на рубин. Я вижу лица своих родителей. Думаю о всеобщем ликовании за пределами дамской комнаты. О Дейве и его желании сделать все правильно.

Когда-то давным-давно я тоже хотела все делать правильно. Я верила в черное и белое, правду и неправду, хорошее и плохое. Но правда в том, что я не такая уж ярая сторонница даосизма. Я всего лишь выучила кое-какие положения, чтобы сдать экзамены в колледже. Достаточно, чтобы романтизировать данную философию, когда мне это удобно. Уютной дружбы с двусмысленностью я никогда не водила.

«Мы хорошие», – сказала мать, но она понятия не имеет, как далека была от истины. Я связала своего ангела и заткнула ему рот кляпом, а свой разум и тело предоставила дьяволу в качестве площадки для игр.

Могу ли я повернуть назад? Хочу ли я этого?

– Я не знаю, – говорю я.

Это ответ и на мой вопрос, и на вопрос Симоны. Я пыталась делать по одному шагу зараз, но теперь не представляю, в каком направлении мне двигаться. Поэтому я стою в туалете, сгибаясь под весом тайн и ювелирных украшений, и пытаюсь рассмотреть хлебные крошки, которые могли бы вывести меня на менее жуткую тропинку.

Дверь туалетной комнаты открывается. Это Эллис, женщина, с которой я училась на старших курсах и которая взяла меня на прием, где я познакомилась с Дейвом. Теперь мы редко видимся… три-четыре раза в год за чашечкой кофе, но сегодня она ведет себя так, будто я ее лучшая подруга.

– Я так за тебя рада! – бросается она ко мне мимо Симоны. – Я всегда говорила, что вы с Дейвом идеальная пара.

И пока она обнимает меня, Симона шепчет себе под нос:

– Идеальные, как итальянские статуи.

Дейв везет меня домой. Мое кольцо надо раскатать, оно слишком тугое.

Я дала ответ, но не приняла решения. Для меня мир перевернулся с ног на голову. И это моя вина. Винить Роберта Дейда за то, что он усложнил мою жизнь, это все равно что винить бурю за то, что она сломала плохо поставленное здание.

– Ты счастлива? – спрашивает он.

Я киваю и улыбаюсь, потому что не знаю, что еще могу сделать.

Он заруливает на подъездную дорожку и поворачивается ко мне:

– Можно подняться на чашку чаю?

Эти слова застают меня врасплох. Весьма старомодно и формально, такой вопрос мужчина обычно задает с ироничной улыбкой на третьем свидании. Но Дейв встречается со мной уже шесть лет и касался моей голой кожи куда чаще, чем любимые духи. Сегодня он во всеуслышание заявил о своем желании провести со мной остаток жизни. Он давно перешел черту, чтобы уловками пробираться в мой дом.

Но я не стала вдаваться в детали. В последнее время между нами происходит много странного, может, он чувствует себя неловко, отсюда и этот поворот в выборе слов. Итак, я веду его к себе, и, пока он стоит у двери в кухню, я выбираю из скудной коллекции вин сладкий портвейн и два хрустальных стакана.

Но прежде чем я успеваю открыть бутылку, он накрывает мою ладонь своей. Всего лишь легкое прикосновение, и все же… как же оно тяжело.

– Давненько это было, Кейси.

Я уставилась на запечатанную бутылку.

– Десять дней с тех пор, как мы в последний раз занимались любовью, – продолжает он.

– Ты считал, – поддеваю я его, но голос дрожит. Неужели и впрямь так долго? Почему я не заметила?

Потому что для меня не было никаких десяти дней. Для меня и дня не прошло. Ранним утром я еще была с Робертом Дейдом.

Дейв передвигает руку к запястью и кладет палец на пульс.

Неужели я способна на такое? Разве я могу быть с двумя разными мужчинами в течение двадцати четырех часов? И как мне потом называть себя, если не шлюхой?

Я смотрю на портвейн, стараясь не моргнуть, словно малейший взмах ресницами может прорвать плотину слез.

– Давай я налью нам выпить? – бесцветно предлагаю я. Вина делает меня робкой. Заставляет краснеть и трястись.

Дейв видит все это, чувствует мой учащенный пульс… но истолковывает иначе. Он наклоняется и нежно касается моих губ своими губами. Поцелуй мягкий, любящий, и, когда он тихонько пробирается языком ко мне в рот, я льну к нему, обнимаю за шею и крепко прижимаюсь. Страх отступает. Как все просто, удобно, безопасно. Господи, сейчас мне очень нужна безопасность.

И мне нравится, как Дейв обнимает меня, словно я великая драгоценность, достойная обожания.

Это так отличается от неуправляемой страсти, исходящей от пальцев Роберта. Я вспоминаю, как он кусает мою губу, держит за руки, не давая пошевелиться, а сам нежно целует в шею, прижимает к стене, и я приглашаю его внутрь…

Я отстраняюсь от Дейва.

– Вино, – еле слышно пищу я. – Я хочу сначала выпить с тобой.

Дейв в замешательстве, боль в его глазах рвет мне сердце. Я наклоняюсь и прижимаюсь сомкнутыми губами к его щеке.

– Всего по стаканчику. Я хочу, чтобы ты попробовал этот портвейн.

Он кивает и выходит из кухни.

Сколько раз я видела, как Дейв покидает комнату? Раньше это меня никогда не тревожило. Но теперь вид его удаляющейся спины бьет по глазам, как зловещее предзнаменование. Мне приходится сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем руки перестают трястись, и я могу открыть бутылку.

Я нахожу его на диване. Он берет стакан, не глядя на меня. Вино темно-красное, практически черное, и эта незамысловатая деталь вдруг тоже обретает свой смысл. Комната внезапно наполняется знаками, и каждый из них тревожен.