Читать книгу "Парадокс Ромео - Елена Усачева"

Не успел умереть звук, как раздались сухие хлопки.

– Неплохо-неплохо, – улыбнулся Кадим Алиевич.

– Я не знал, что вы в школе, – вышел из-за инструмента Всеволод.

– Мне позвонили. Сказали, что ты ищешь свободный кабинет. По счастью, я был рядом. Хочешь позаниматься?

Всеволод глянул на притихший рояль. Он снова стал похож на бегемота. Закрыл крышку, чтобы спрятать его белые зубы.

– Нет, я не готов.

– Последнее время для тебя это нормальное состояние.

Кадим Алиевич стоял у последнего ряда, а Всеволод все еще был на возвышении, и от этой неправильности, от этого несоответствия рождалось странное ощущение.

Преподаватель улыбался. Он смотрел, чуть подняв голову, от улыбки лицо его собралось крупными морщинами. Учитель больше не задавал вопросов, он просто ждал. И Всеволод понимал, что от него ждут объяснений, но в голову назойливо лезли бегемоты с крокодилами, шумела мутная река.

– Ты собираешься заниматься дальше?

Всеволод глянул на молчащий инструмент. Он был сыт только что выданной ему музыкой и теперь помалкивал, наслаждаясь покоем.

– Скорее всего.

Для начала надо было разрушить неправильность. Всеволод сошел в зал и, трогая рукой спинку каждого стула, мимо которого проходил, направился к учителю.

– Что же тебе мешает?

Кадим Алиевич был похож на старую черепаху Тортилу, предлагающую Буратино золотой ключик.

– Жизнь.

– Забавно.

– Она играет не по правилам.

– А какие должны быть правила?

– Все должно быть ясно и понятно, как в шахматах.

– По правилам сказки? Добро побеждает зло?

– Да.

– Добрый молодец на коне отвоевывает красную девицу?

Всеволод поморщился. Упоминания о девицах, пускай и сказочных, были неприятны.

– Не обязательно. Главное, что по правилам. Когда есть правда.

– Но правда не бывает одна. У каждого своя правда.

– Но есть же универсум. Про добро. Сильный помогает слабому. Выигрыш с наименьшими потерями. Помощь людям.

– Ты к чему ведешь? Бабушку через дорогу не перевел?

– Музыка – это гармония. Почему жизнь не может быть гармонией?

– Потому что в музыке есть семь нот, которые подчиняются одному композитору, а в жизни – каждый своя нота, и каждая хочет заявить о себе.

– Я говорю и действую как правильно. Я это могу объяснить. Но они не слышат.

– Значит, ты не являешься для них авторитетом.

– Я? Зачем мне быть для них авторитетом? Я не хочу!

– Тогда что ты хочешь?

Всеволод оглянулся на рояль. Инструмент довольно ухмылялся, как будто только что победил в невероятно сложном споре. Рождалось такое ощущение, как будто уже кто-то ему это говорил. Или это были его собственные мысли?

– Можно жить так, как ты говоришь. – Кадим Алиевич улыбался. Чему-то он был рад. – Но тогда надо заниматься только музыкой. Или только наукой. Есть ученые-затворники. К жизни сольфеджио не приложить. Жизнью руководит эмоция. А это самая непредсказуемая вещь на земле. Да! Есть еще желания. С ними тоже не все просто.

– Непонятно, почему все не хотят поступать разумно, – упрямился Всеволод, хотя спор становился бесполезным. Слишком много абстрактных слов.

– Давай лучше займемся музыкой, – рассудил преподаватель. – Тем, что более понятно.

Кадим Алиевич прошел к инструменту, движением руки предложил Всеволоду следовать за ним. Всеволод не торопился. Все было, конечно, правильно, но слегка не так.

Играл Кадим Алиевич блестяще. Он умел заражать музыкой, умел уводить за собой. В этом было что-то не от жизни, а от обмана. Как будто вместо жизни, вместо улицы с людьми, вместо друзей в школе тебе предлагают смотреть сериалы.

Он честно отзанимался, отыграл положенные произведения, Кадим Алиевич его даже похвалил, но, выйдя на улицу, Всеволод тут же спрятал руки в карманы, сжал кулаки, чтобы выдавить из пальцев музыку, прекратить ее обманный бег.

Потемнело, с неба посыпалась белая крупа, ветер резко заворачивал замерзшие частички, подбрасывал вверх, обрушивал их на головы. Всеволод прислушивался к вою ветра, надеясь разобрать в нем нужные слова. Для окончательной уверенности в том, что он делает, ему нужна была поддержка. Но ее не было. Она улетала прочь вместе со снегом. Пороша змеилась по гулкому асфальту.

Опять тучи. Опять не будет видно звезд. Телескоп не нужен.

Словно прочитав его мысли, судьба выдала ему козырь в виде бегущей соседки Людмилы.

Это была невысокая крепкая темноволосая женщина в черных спортивных штанах, черных кроссовках, черной куртке. Черные длинные волосы рассыпались по плечам. В руке она держала пакет, другой рукой крепко сжимала ремешок сумки, висящей на плече. В первую секунду Всеволод решил ее не задерживать. Это было правильно. Но злоба на человека, устроившего ему столько сложностей, взяла верх.

– Простите! – заступил он дорогу.

Женщина испуганно вскинула глаза. По лицу было видно, что она его не узнает, что ей не нравится внезапная остановка.

– Что надо? – грубо спросила она, начав огибать внезапное препятствие.

– Вы у меня забрали телескоп. Телескоп не мой. Мне его надо вернуть.

– Какой телескоп? – бросила соседка, снова переходя на бег, но тут же остановилась и даже сделала несколько шагов назад. – А! – изобразила она на лице понимание. – Ты живешь со мной в одном дворе.

– В соседнем подъезде!

– В окна подсматриваешь?

После всего пережитого это было уже выше его сил.

– Если вы мечтаете, чтобы кто-нибудь смотрел в ваше окно, то ошиблись адресом! Мне нужен телескоп! Верните его.

Женщина скривилась. Она тоже могла ответить хлестко, но не стала.

– Вечером зайди. Я уже забыла про тебя.

– Я к вам не пойду. – Категоричность заявления подчеркивала двусмысленность предложения. – Я попрошу мать. Она заберет.

Женщина мазнула взглядом по запястью, проверяя время.

– Ладно, разберемся. Встретимся как-нибудь.

– Не собираюсь я с вами встречаться! – закипел Всеволод, но женщина уже убегала. Мелко-мелко переставляла ногами. Прыгала на боку сумка. Локти плотно сжаты.

В Камбодже живут кхмеры. Интересно, они сильно отличаются от русских? Там жарко. Люди, наверное, спокойные, никуда не бегут. Неспешно делают свои дела. Например, пасут крокодилов. Или разводят бегемотов.

Вечером телескоп вернулся. Он стоял на треноге в комнате, тусклым глазом смотрел в окно. В прихожей его встретила мать и возмущенно рассказала про «эту женщину, создавшую столько проблем…». Дальше было неинтересно. Людмила не знала номера квартиры, но кто-то ей подсказал нужный этаж. Прошла по всем четырем квартирам на площадке, в последней нашла маму и, грубо посоветовав следить за своим ребенком, отдала пакет с телескопом. Куда-то она на эту неделю уезжала. В Камбоджу, что ли? Видимо, мама в долгу не осталась. Тоже высказала все, что думает.