Читать книгу "Боги войны. "Артиллеристы, Сталин дал приказ!" - Александр Широкорад"

От себя добавлю, что маршал Тухачевский окончил лишь пехотное училище и более нигде не учился, а предпочитал учить других. Маршал Блюхер окончил 1 (один!) класс церковноприходской школы и более нигде не учился.

Что же касается наркома тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе и его заместителя Ивана Петровича Павлуновского, то они и военных училищ не оканчивали. Орджоникидзе в 1901–1905 гг. учился в фельдшерской школе и, видимо, ее так и не окончил. А Павлуновский вообще нигде, кроме как в церковноприходской школе, не учился. Зато Павлуновский еще ведал и мобилизационным управлением РККА. Вот эта славная троица дилетантов и вершила судьбами нашей артиллерии.

Замечу, что каждая гражданская война – это бедствие для армии, в руководство которой попадают горлопаны, «идеологи» и «партизаны». Вспомним, что в 1789–1793 гг. в генералы во Франции попало несколько тысяч адвокатов, конюхов, художников и т. п. Они ораторствовали на митингах и заседаниях, успешно убивали собственных граждан в Вандее, Бретани, Лионе и Марселе. Но вот при осаде сильно укрепленной крепости Тулон за месяц сменилось три командующих. И тут-то на военном совете среди революционных генералов протиснулся тщедушный 24-летний капитан с оливковым лицом. «Вот здесь Тулон», – ткнул он пальцем в форт Эгильет в 8 км от города. «А парень не силен в географии», – захохотали генералы. Оценил парня лишь комиссар Огюстен Робеспьер, брат всесильного диктатора.

Тулон пал за один день. И по всей Европе замаршировали большие батальоны, ведомые «маленьким капралом». Но среди его маршалов не было ни одного революционного генерала. Генералы образца 1789–1793 гг. были казнены, высланы из страны, отправлены в свои нахапанные за революционные годы поместья или, в лучшем случае, занимали административные должности в военном министерстве. А столицы Европы брали лейтенанты и рядовые, шедшие в атаку на форт Эгильет.

Так что все повторилось и в России. Устранение «героев Гражданской войны» стало не бедствием, а благом для РККА. Другой вопрос, что чистки велись варварскими методами.

Значительную роль в летне-осенней кампании 1941 г. сыграл и частичный срыв мобилизации личного состава и средств тяги, то есть тракторов и автомашин. «Всего на временно захваченной противником территории было оставлено 5 631 600 человек из мобилизационных ресурсов Советского Союза… в Прибалтийском ОВО эти потери составили 810 844, в ЗапОВО – 889 112, в КОВО – 1 625 174 и в Одесском ВО – 813 412 человек».[32]Это связано как с нежеланием идти воевать у значительной части населения, так и с бегством самих сотрудников военкоматов.

Выдержки из доклада командира 10-й танковой дивизии 15-го мехкорпуса: «Приписных машин из народного хозяйства, согласно мобилизационному плану, должно было поступить к исходу М-2 (то есть второго дня мобилизации): „ГАЗ-АА“ – 188 и „ЗИС-5“ – 194. Ни одной машины из этого числа ни в М-2, ни в один из последующих дней дивизия не получила».

Из воспоминаний маршала Баграмяна: «От командира 2-й ПТАБ полковника М. И. Неделина поступило донесение, что трактора из народного хозяйства он еще не получил и двинуть к границе сможет лишь один дивизион».[33]

Причины отсутствия мехтяги были самые разные: «Крайне плохо проходила поставка по мобилизации механизированного транспорта… На сдаточных пунктах скопились тысячи автомобилей и тракторов, нуждавшихся в ремонте. Были случаи, когда автомобили на сдаточные пункты военкоматов прибывали без горючего или из-за отсутствия его в хозяйствах вовсе не прибывали… Так, из МВО не удалось отправить своим ходом автомобили, на третьи сутки мобилизации была отправлена только четверть автомобилей… Зачастую из-за большой спешки автомобильный транспорт грузился в эшелоны и отправлялся на фронт без водителей и горючего… 1320 эшелонов (50 347 вагонов) с автомобилями простаивали на железных дорогах».[34]

Генерал Владимирский назвал и некоторые причины срыва мобилизации:

«Вечером 26 июня Военный совет 5-й армии заслушал доклад о ходе автомобилизования войск и тыловых органов 5-й армии. Было установлено, что отмобилизование войск и тылов армии, которое по мобплану должно было быть завершено в 24.00 25 июня, то есть на третий день мобилизации, объявленной с 00 часов 23 июня, фактически было сорвано… Основная масса рядового состава запаса – уроженцев западных (оккупированных в сентябре 1939 г. в ходе „освободительного похода“ в Польшу) областей Украины – либо не успела явиться в части, либо уклонилась от явки по мобилизации… Немногочисленный автотранспорт местных предприятий в войска не поступил, так как был использован для эвакуации на восток семей советских служащих и рабочих».[35]

Бедой РККА летом 1941 г. стало проживание семей комсостава на приграничных территориях. Надвигалась война, и не только генералы, но и младшие командиры должны были понимать, что немцы могут начать войну лишь летом 1941 г., во всяком случае, не позднее 15 сентября. После этого срока, учитывая климатические условия и состояние дорог России, никакой блицкриг физически невозможен. Вспомним наступление и отступление наполеоновской армии в 1812 г.

Казалось бы, почему хотя бы на лето не вывезти семью комсостава из 300-километровой приграничной полосы? Тем более что 90–95 % командирских жен не были уроженками этих местностей. Ну и поехали бы к мамам, братьям и сестрам, в конце концов, в дома отдыха. Детей можно было отправить в детские сады с выездом на дачу и в пионерские лагеря, а их мам – пионервожатыми, поварихами, нянечками и т. д.

И замечу, Москва кое-что в этом направлении предпринимала. 22 декабря 1940 г. вышел приказ наркома обороны за № 0362, в соответствии с которым переводились на казарменное положение «летчики, штурманы и авиатехники, независимо от имеющихся у них военных званий, находящиеся в рядах Красной Армии менее 4 лет».

В 7-м пункте приказа говорилось: «Семьи летно-технического состава, переводимого на казарменное положение, к 1 февраля 1941 г. вывести с территории военных городков. Выселяемые семьи отправить на родину или переселить на местные городские и поселковые жилфонды вне расположения авиачасти».[36]

Проезд семьи по железной дороге был бесплатным. Выдавалось и «пособие на устройство в новом месте» (2000–3500 руб., в зависимости от состава семьи). Если средняя зарплата рабочего составляла в то время 350–400 рублей, то сумма эта была значительная.

В приказе наркома говорилось: «В современной международной обстановке, чреватой всякими неожиданностями, переход от мирной обстановки к военной – это только один шаг. Наша авиация, которая первая примет бой с противником, должна поэтому находиться в состоянии постоянной мобилизационной готовности… Задача создания обученных и вполне подготовленных к бою летчиков несовместима с современным положением, когда летчик переобременен семейными заботами… Нигде в мире не существует таких порядков, чтобы летчики жили по квартирам с семьями и чтобы авиационные части представляли из себя полугражданские поселки. Терпеть такое положение далее – это значит ставить под удар дело боевого воспитания наших летчиков, дело укрепления нашей авиации, оборону нашей страны».[37]