Читать книгу "Кошмар с далекой планеты - Эдуард Веркин"

Продемонстрировал. Аврора зубами скрипнула, недовольна, видимо, осталась портретом. Художники промолчали, тоже не оценили.

– Рисовать я не умею, – сказал я. – И это доказывает…

– Это ничего не доказывает, – Аврора выхватила мою живопись, уничтожила в клочки. – Это доказывает, что ты идиот!

Хорошо бы собаку, подумал я в ответ на это оскорбление. Собака такие вещи сразу чует, она МоБ немедленно распознала бы. И другом мне стала, может, когда Аврору бы припугнула. Надо сделать. А что? Она построила себе иронического попугая, а я смастерю зловещую собаку. Вот только выберемся отсюда, сразу возьмусь за дело. И тоже научу ее разговаривать.

– Насколько я понимаю, – сказал наш Деревянский. – Мы зашли в некоторый тупик…

– Я зашел не в тупик, а в свой дом, – возразил Деревянский-2. – И встретил тут каких-то… Личностей.

– По кругу ходите, – вмешалась Аврора. – Давайте что-то решать…

– А что тут решать? Дождемся, пока дождь кончится, потом двинем к космопорту, – предложил наш Деревянский. – Там разберемся.

– Неплохая идея, – согласился не наш Деревянский. – Там действительно разберемся, кто есть кто.

– Ну и славно, – Аврора вздохнула с облегчением. – Я уже устала от всего…

– Не пойдет.

Это я сказал.

– Дождь неизвестно сколько еще капать будет. Может, двое суток, а то и больше. За это время много что может случиться…

– Что тут может случиться? – Один из Рафаэлей пнул стену. – Что?

– Мы можем уснуть, например, – сказал я. – Все уснут, а тут… Я слыхал, что МоБ нападает внезапно, вдруг. Стоит человек, стоит, а потом…

Бах! Высоко, над головами, над крышей, над дождем ударил гром. Молния просвистела где-то рядом, и опять все подпрыгнуло, будто домик боднули уже десятки воинственных бегемотов.

– Небеса чихнули, – я указал вверх. – Значит, правду говорю.

– Конечно, правду! – Наш Деревянский дружественно мне подкивнул. – Он на нас нападет, едва мы уснем!

– Чем больше мы будем стараться не уснуть, тем быстрее уснем, – сообщил Деревянский-2. – Это давно проверено. Старайтесь!

В небе грохнуло еще раз, и по крыше забарабанили резвые палочки.

– Град… – сказала Аврора. – Как странно…

– Первый раз вижу град здесь, – Деревянский-2 был удивлен. – Необычно…

Действительно необычно. Град по крыше, чок-чок-чок, шур-шур-шур, спать захотелось еще сильнее. Я не удержался и зевнул, хотя могу без сна выдержать триста километров. И Аврора тоже. И художники.

– А спать действительно хочется… – Деревянский крякнул.

– А давайте спать по очереди, – предложила Аврора. – Трое спят, один стережет…

– Не пойдет, – сразу не согласился Деревянский-2.

– Почему это не пойдет? – сощурился просто Деревянский. – Я вполне согласен. Я уже, между прочим, спал рядом с ними…

– Вот именно, – Деревянский-2 ухмыльнулся.

– Что ты хочешь сказать? – Деревянский сжал кулаки и шагнул к своему двойнику.

Град усилился.

– А то я хочу сказать. То, что я настоящий, я знаю. Значит – ненастоящий ты!

Деревянский-2 указал пальцем.

– Это спорный вопрос…

– Но откуда мне знать, что вы настоящие?

И новый Деревянский кивнул на нас с Авророй.

– Что значит, мы не настоящие?! – возмутилась Аврора. – Я сейчас вам покажу, что значит мы не настоящие!

Она двинулась на художника.

– Анжелика здорово бодается, – предупредил я.

– Я ей помогу, – к Авроре присоединился Деревянский-1. – Потому что я тоже знаю, что я настоящий! А ты самозванец!

Деревянский схватил кочергу.

– Я знаю, как узнать, кто не человек! – крикнул я.

Они остановились. Замерли. Уставились на меня.

Разумеется, я не знал, как определить. И специально отрезал себе путь к отступлению. В такие моменты я начинаю гораздо быстрее думать.

– И как же? – вкрадчивым голосом поинтересовался Деревянский-2. – Как же это можно сделать?

– Очень просто, – я продолжал тянуть время. – Все очень просто… Надо взять…

Я вспоминал, что есть у меня в карманах. Ничего. Ни в штанах, ни в куртке. Ремень есть, на нем пряжка…

Патронташ. А в нем патроны. Одни с обедненным ураном, другие серебряные…

– Я знаю, – сказал я уже уверенно.

– Ну, так просвети нас! – потребовали Деревянские.

– МоБ не терпит серебра, – выдал я. – И чеснока, как настоящий грипп.

Все это было вранье. Давно доказано, что настоящий грипп и к чесноку и к серебру совершенно равнодушен, МоБ тоже, но надо же мне было что-то говорить.

Деревянские, к моему удивлению, кивнули. И Аврора тоже кивнула. Я вытащил из патронташа патрон с серебряной пулей.

– Здесь около десяти граммов. Этого достаточно, чтобы убить, например, протокаретру. Обычный же контакт с кожей носителя МоБа должен оставить ожог.

Я поставил патрон на стол.

– Ну, кто первый? – спросил я.

– Может, ты первый? – прищурился Деревянский-2.

– Но я же уже брал…

– Ха! Можно взять патрон, но не дотронуться до пули.

Я хмыкнул и приложил руку к пуле. Продемонстрировал чистую ладонь. Здорово! Все как в старых фантастических фильмах! Когда доблестные космопроходцы проверяют – кто из них инопланетянин, а кто нет. Или про оборотней еще, оборотни серебра не переносят.

– Теперь она! – Деревянский-2 указал на Аврору.

А еще говорил, что у Авроры античная голова.

– Нет уж, – надулась Аврора. – Пусть теперь они трогают. Ты потрогал, теперь их очередь…

– Логично, – согласился Деревянский-1. – И я потрогаю первым…

И тут в ворота, конечно же, постучали.

Глава 11

Ведьмин глаз

Вообще, ситуация распространенная, говорил уже. Я бы сказал, даже в чем-то архетипическая. Пятнадцать красавиц, а настоящая одна только, и ее-то Иванушка-дурачок и должен определить с помощью своего горячего сердца. Опять же в Греции Древней что-то такое было. А потом вообще дубликаты направо-налево развелись, особенно в кинематографе. Двойники, репликанты, киборги, фантомы и другие достаточно шустрые ребята, вожделеющие в основном человеческой плоти в горчичном соусе. И симпатичные герои, опознающие коварных негодяев посредством разных хитростей: психоанализа, дедукции, хирургических секций, нитрата серебра, опять же поцелуев.

Может, предложить Авроре их перецеловать? А что, чем она лучше Иванушки? Будет Авророй-дурочкой. Чмокнет этих негодяев, и все: кто в плесень зеленую обратится, кто, наоборот, гением живописи останется.